Манышев С.Б.

Введение[1]

Ни для кого не секрет, что в последние 15 – 20 лет отношение к выходцам с Кавказа независимо от их этнической, конфессиональной или же какой-либо иной принадлежности носит крайне негативный характер. Безусловно, такие взаимоотношения касаются далеко не всех областей жизни, мы говорим о некотором усредненном восприятии Кавказа и кавказцев в общественном сознании русских (российских) обывателей.

Вошли в лексикон и стали обыденными такие понятия, как: «лица кавказской национальности», «хачики», «черные», «чурки» – для обозначения этнических кавказцев. И это далеко неполный список «терминов», и они наиболее нейтральны.

Неразрывно с восприятием Кавказа связан ряд стереотипов, сформированных на протяжении длительного времени. Однако это во многом порождено именно незнанием культуры и специфических особенностей развития народов Кавказа.

Дагестан – неотъемлемая часть Российской Федерации и органичная часть российского Северного Кавказа. Он является первым регионом на территории нашей страны, который подвергся арабо-мусульманской экспансии – именно поэтому здесь столь сильны традиции ислама и исламской культуры, пустившего свои корни здесь еще в VIIвеке. Для лучшего понимания развития культуры Дагестана я и обратился к проблемам связанным с историей конфессионального (арабо-мусульманского) образования в Дагестане.

* * *

Стремительный процесс реисламизации, начавшийся с конца 80-х гг. XXвека позволил мусульманам Северного Кавказа приступить к возрождению исламского образования в регионе. Уже в 1995 году в Дагестане действовало 650 примечетских школ. Сейчас их число сократилось и в 2005 году составило 278 мектебов, в которых обучалось около 4000 человек [68, c. 109].

В настоящее время в Дагестане религиозным образованием занимаются 16 исламских вузов с десятками филиалов по всему Дагестану. Самые крупные из них – Исламский университет имени Имама Шафии в Махачкале (более 300 учащихся, 15 филиалов с более, чем 600 учащимися), Исламский институт им Сайпуллы Кади в городе Буйнакске (более 800 учащихся, 6 филиалов с почти 400 учащимися), Исламский институт имени Сайпуллы Кади в селении Комсомолец (200 учащихся, 1 филиал с 60 учениками), Северо-Кавказский исламский университет в Махачкале (около 150 учащихся) и другие. Кроме вузов религиозным обучением заняты примечетские начальные школы и медресе [39, 51]. Отсутствие лицензий на ведение образовательной деятельности, отсутствие четких программ обучения, низкий уровень подготовки преподавателей, а также низкий уровень общей (светской) культуры учащихся – вот основные недостатки современных исламских учебных заведений Дагестана. Все дагестанское общество заинтересовано в повышении качества конфессионального образования. Безусловно, это процесс долгий, однако хочется верить, что конфессиональное мусульманское образование на Северном Кавказе сможет выйти на общероссийский уровень, и местные алимы смогут конкурировать в своих знаниях с зарубежными коллегами. В этой связи необычайно актуальным является обращение к истории мусульманского образования Дагестана XIXвека, которая могла бы помочь избежать повторения ошибок прошлого и выстроить новую систему конфессионального образования в регионе.

Арабо-мусульманская экспансия и ее влияние на развитие культуры и системы образования

В целом арабо-мусульманская культура на всех территориях, куда она проникала, сыграла, несомненно, прогрессивную роль. Как отмечал известный английский исламовед У. М. Уотт, характеризуя мусульманское влияние на Европу, мусульман следует рассматривать «как представителей цивилизации, добившейся выдающихся успехов на огромной территории, тех, чьи достижения распространились и на соседние страны» [57, 9].

Подобную роль она играла и на территории Дагестана начиная почти что с VII века [17; 60; 61, c. 40-45]. Как замечал академик Г. Г. Гамзатов, «между различными народами и этническими группами, не исключая народы покоренные и покорявшиеся, искони шел широкий взаимный обмен материальными и духовными ценностями» [20, c. 398].

Важно отметить, что понятие исламизация включает в себя не только распространение мусульманской религии в обрядовой практике, но и широкий круг вопросов, включающих в себя также создание мусульманских школ, развитие образования, становление местной интеллектуальной элиты; изменения, связанные с политической и социально-экономической жизнью населения, проникновение арабо-мусульманской науки, которое на многие века предопределило культурное развитие Северо-Восточного Кавказа.

Глубинные перемены, происшедшие на Северо-Восточном Кавказе, не могли не привести к глубокой трансформации духовной жизни исламизировавшегося дагестанского общества, языком которого стал арабский. Понимание арабского языка открывало пути включения новообращенных мусульман из числа неарабов в культурный контекст, помогало осознать свое место в мусульманской культуре. Арабский язык занял более престижное положение как язык победителей, их религии и общины. Что касается арабской культуры и арабской рукописной книги, то они получили более широкое распространение, чем территория обитания арабов или область их военного и политического господства, а в последующем формируются местные центры [65]. Как отмечает известный исламовед С. М. Прозоров, относительно взаимодействия местных традиций с исламом, «народы разных историко-культурных регионов, включившись в духовную жизнь мусульманского общества, привнесли в ислам свои религиозно-этические представления, правовые нормы, обычаи и культурные традиции» [42, c. 377]. То есть единая по сути своей исламская (арабо-мусульманская) культура, пускавшая корни в различных регионах с различным историко-культурным прошлым, давала совершенно иные, новые всходы, которые в процессе дальнейшей трансформации совершенствовались и становились частью формирующейся мозаичной мусульманской культуры.

С распространением арабского языка тесно связано и распространение письменности. Первоначально на территории Дагестана распространяется собственно арабская письменность, но уже в XIV – XV веках возрастает роль национальной (аджамской) письменности, которая, как отмечал академик И. Ю. Крачковский, была оригинальной, стройной и нигде кроме Дагестана не встречалась [30, c. 613]. Аджам – система письма, возникшая на основе арабского алфавита в результате введения некоторых дополнительных знаков для передачи гласных, а также отсутствующих в арабском языке звуков. В Дагестане такая система письма существовала вплоть до 1928 года [47, c. 16; 48, c. 16].

С появлением первых мечетей на Северо-Восточном Кавказе здесь начинают распространяться идеи ислама через начальные школы – мектебы. С утверждением в окрестностях Дербента власти арабов, здесь в 734 году по приказу Масламы строятся семь квартальных и грандиозная соборная мечети. «…Большинство жителей (Дербента – С. М.) он (Маслама – С. М.) обратил в мусульманство и, разделив их на семь кварталов, построил в каждом по одной мечети… Кроме этих, была построена еще большая мечеть, для совершения общего намаза по пятницам», – сообщает историческая хроника «Дербенд-наме» [54, c. 80].

Таким образом, Дербент приобретает большое значение как пограничная крепость мусульманского мира и как один из основных очагов распространения ислама, а вместе с ним и исламской культуры в Дагестане.

Опираясь на народные предания, Г.-Э. Алкадари пишет о том, что по указу Масламы были воздвигнуты мечети в селах Рича, Фита, Кучхюр и др. [7, c. 22]/ В X – XIвв. мечети прочно занимают положение начальных учебных заведений.

Расширение влияния ислама и проникновение его во все сферы жизнедеятельности дагестанского общества в целом и каждой общины в отдельности обусловили широкое распространение и развитие системы мусульманского образования в Дагестане. Мектабы при мечетях и медресе становятся очагом воспитания и обучения подрастающего поколения. Кроме того, широко практиковалось получение знаний у известных ученых, как в Дагестане, так и за его пределами Вхождение части Дагестана в определенный период в сферу влияния Арабского халифата, а впоследствии Сельджукского султаната обусловило научные и культурные контакты местного населения с крупными интеллектуальными центрами Ближнего Востока, что сформировало в дальнейшем развитие местной арабоязычной литературы и формирование местной мусульманской элиты. По словам И. Ю. Крачковского, дагестанцы «и за пределами своей родины, всюду, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира в целом» [30, c. 610].

Достаточно рано на территории Дагестана появляются медресе – мусульманские школы второй ступени. Арабский географ XIIIвека Закария ал-Казвини сообщает, что в Цахуре «имеется медресе, которое основал везир Низам ал-Мулк ал-Хасан ибн Али ибн Исхак, при медресе имеется учитель и факихи». Если учесть, что сельджукский правитель Низам ал-Мулк умер в 1092 году, то получается, что строительство медресе следует отнести к XIвеку [62, c. 335, 340]. Здесь отмечу, что по сведениям В. В. Бартольда, первые медресе появились в Туркестане в Xвеке, в XI веке первое медресе было построено в Багдаде, в XII в. – в Каире, в XIV в. – в Марокко [8, c. 112].

Можно предположить, что к XIIвеку во всех селах, где были построены мечети, существовали мектебы, а в наиболее крупных центрах – медресе. Возрастает значение Дербента как крупного духовно-образовательного центра Северного Кавказа. Складывавшаяся система конфессионального образования была нацелена как на арабских переселенцев, так и на местное население. Уже в IX – Xвв. имеются ранние сведения о мусульманских ученых – выходцах из Дербента. А. К. Аликберов в своем капитальном труде «Эпоха классического ислама на Кавказе» приводит персоналии около 50 ученых IX – середины XIIвв. – выходцев из Дербента, имена которых нам сохранил труд Абу Бакра ад-Дарбанди «Райхан ал-хака’ик». Таким образом, к XIIвеку в городе складываются устойчивые традиции хадисоведения, фикха, суфийской и исторической литературы [5, c. 234-235, 251-275].

Об успехах исламского образования в Дагестане может свидетельствовать сообщение арабского путешественника Ибн Батуты, относящееся к XIV в. Он пишет, что в столице Золотой Орды Сарай Берке «среди шафиитских мударрисов имеется факих достойный имам Садраддин Сулейман ал-Лакзи, один из превосходных людей» [цит. по: 65, с. 61].

В XVII – XVIII веке в Дагестане наблюдается своеобразный ренессанс средневековой арабо-мусульманской культуры. Именно этот период «дагестанской культуры отмечен формированием нового типа гуманистической интеллигенции – ученых, мыслителей и поэтов, в корне отличавшихся от деятелей прежнего типа – «мудрецов», «ясновидцев», «шейхов» и «святош», – и порвавшей со средневековьем» [19, c. 85].

Наиболее известными деятелями арабо-мусульманского возрождения, составившими своеобразную прослойку мыслителей-универсалов, соединивших в одном лице философа и теолога, филолога и правоведа были Дамадан из Мегеба, Мухаммад из Кудутля, Дауд из Усиша, Мухаммад из Убра и многие другие.

Широкий диапазон научных интересов и разностороння образованность позволяли им вступить в тесные международные научно-идеологические контакты – многие из дагестанских ученых обучались и жили в Стамбуле, Каире, Мекке, Халебе. Более двадцати дагестанцев – Мухаммад из Кудутля, Садрудин Лезги, Лезги Мусса, Юсуф ад-Дарбанди и многие другие вошли в энциклопедические справочники и биографические словари ученых мусульманского Востока [1, c. 148-153].

Таким образом, приходится признать, что широкое распространение арабо-мусульманской культуры сыграло огромную роль в деле просвещения народов Дагестана. А сформировавшиеся на местной почве оригинальные ученые и мыслители могли составить конкуренцию многим именитым представителям мусульманской научной элиты.

Система конфессионального образования Дагестана в XIX веке

§ 1. Основные тенденции развития образования в XIX веке

На протяжении всего XIXвека, а также вплоть до стновления советской системы образования в середине 20-х годов XX века в Дагестане существовала своя особая система образования, которая в годы царской администрации сосуществовала со светской – население имело возможность получать образование в примечетских и коранических школах.

Дагестан был покрыт сетью конфессиональных учебных заведений. Широкой известностью пользовались медресе аулов Алкадар, Акуша, Верхний Яраг, Кумух, Согратль. Одним из центров арабистки в Северном Дагестане было селение Эндери, известное в Кабарде, Чечне и Ингушетии. Здесь в начале XIXвека учился и получил образование на арабском, персидском и турецком языках Шора Бекмурзин Ногмов – один из первых кабардинских просветителей. В Согратле наибольшей популярностью пользовались медресе Шапи-Гаджи, окончившего самое почетное в мусульманском мире учебное заведение – Аль-Азхар в Египте, Махти-Мухаммеда и шейха Абдурахмана-Хаджи.

Прежде чем поступить в примечетскую школу, дети получали элементарные знания об окружающем мире, овладевали трудовыми навыками и были достаточно физически подготовлены [34].

Система образования в Дагестане была многоступенчатой и включала в себя, в первую очередь, изучение основ арабской грамоты и чтения Корана, а в дальнейшем – разноуровневое совершенствование знаний по отдельным отраслям науки. В каждом ауле находилось по нескольку учителей готовых за небольшую плату обучить детей основам арабской грамоты [56, c. 3].

«У горских племен Дагестана родители считают священным долгом обучать детей своих арабской грамоте, чтобы доставить им возможность со временем читать Коран. Но обучают преимущественно мальчиков, и редко – девочек… Для обучения детей арабской грамоте в каждом ауле найдется один – другой наставник, преимущественно из стариков, и редко где из женщин; они принимают к себе в дом и обучают чужих детей за известную плату. Так, помню хорошо, что и в нашем ауле[2] был такой же учитель старик, наш сосед, и у него обучалось несколько мальчиков», – свидетельствует известный дагестанский просветитель XIX века Абдулла Омаров [40, c. 13-14].

Окончив прохождение минимального «курса наук», муталим отправлялся (естественно, если он желал продолжить свое обучение) в другой аул для пополнения и совершенствования своих знаний. «Когда муталим выходит из своего селения, он берет хурджуны с книгами и одеждой, другими необходимыми вещами, несет их вместе с шубой на своем плече и отправляется пешком муталимствовать… Когда муталим приходит в избранное селение, он останавливается в мечети или у своего кунака, затем идет к кадию и просит включить его в группу муталимов. Если кадий согласен, то определяет его к себе, и он остается здесь, получая знания и питание; если же кадий ему скажет: нет у меня для тебя пропитания для зачисления, то муталим отправляется к другому ученому, кто примет его и устроит при себе муталимом. Вот так устанавливается состав муталимов, которые устанавливают между собой общий порядок, распределяют постоянные места в мечети для ночлега, отдыха, чтения» [3, c. 92]. Таким образом, переходя из селения в селение и обучаясь у специалистов в различных областях наук, муталимы приобретали необходимые им знания.

Достаточно сложен и скуден был быт муталимов, которые отправлялись на обучение в другие села. «Муталимы живут в мечети того селения, куда они пришли учиться. – Пишет Абдурахман из Газикумуха. – Питаются они за счет закята, которым распоряжается кадий. Кадий (имеет право) исключить из муталимов кого захочет или оставить (кого по своему усмотрению)» [3, c. 92].

Также среди муталимов распределялись обязанности по приготовлению пищи и ведению хозяйства в целом, так что они по сути своей не могли вести созерцательный образ жизни. «Старший (по хозяйству – С. М.) назывался старшим цигором; на его обязанности лежало приготовлять тесто для хинкала и наблюдать за порядком; второй назывался комнатным цигором и на его обязанности лежало – разводить огонь, сеять муку, ставить котел в камин и держать комнату в чистоте, третий назывался водяным цигором, он обязан был привозить воду из речки для омовения и для приготовления кушанья; четвертый и пятый, самые младшие, назывались деревенскими цигорами; на них лежала обязанность ходить по аулу, выпрашивать у жителей соли, молока чесноку и прочего. Должности эти были разделены по жребию и каждый исполнял их строго, за неисполнение же подвергался штрафу, который назначал старший цигор, по своему усмотрению… Подметать мечеть все ученики были одинаково обязаны и потому подметали ее по очереди» 40, c. 22-23].

Конфессиональные школы содержались за счет пожертвований родителей и религиозно-благотворительных пожертвований – вакфов. Из вакфных средств также назначались стипендии учителям медресе и муталимам.

Конфессиональные школы не имели специальных зданий для занятий. «Материальная база этих школ находилась в самом плачевном состоянии. Школы помещались большей частью в темных, сырых и холодных подвальных этажах мечетей», – пишет один из первых исследователей образования в Дагестане А. К. Селимханов [51, c. 140]. Интересные сведения сохранили нам «Воспоминания муталима» Абдуллы Омарова. Здесь автор дает подробное описание своей жизни и учения. Интересно описание «класса», в котором проводились занятия: «Класс этот помещался на балконе, вдоль которого было положено длинное бревно: место за бревном было застлано соломою, которую ученики сами собирали на жительских гумнах, когда там молотили хлеб. На этой соломе, лицом к бревну, сидели все ученики, будущие мои товарищи, и перед каждым из них лежало по два плоских камня, поставленных один подле другого углообразно, чтобы могли на них лежать книжки или азбучные доски» [40, c. 16-17].

А. Омаров повествует и о том, как проходили занятия в школах: «Он (сельский кадий – С. М.) призывал к себе каждого из них (учащихся – С. М.) по очереди и заставлял сперва прочесть вчерашний урок, потом сам читал новый урок, с переводом на туземный язык, слово в слово; наконец заставлял ученика прочесть то же самое, и это служило уроком для следующего дня. Если же ученик не выучивал вчерашнего урока, тогда новый урок откладывался на дальше. В остальное время дня ученики занимались сами, а кадий только изредка замечал, когда кто-нибудь из нас сидел без книги, что ученик должен иметь перед собою постоянно книгу» [3, c. 52].

По официальным данным до Октябрьской революции число конфессиональных школ в Дагестане колебалось между 600 – 900, а количество обучавшихся в них детей составляло 4500 – 6500 человек [28, c. 37]. Однако, по данным профессоров А. Р. Шихсаидова и М. А. Абдуллаева, до революции в Дагестане было 1700 мечетей, 2311 мусульманских школ (мектебов), 400 медресе. В школах работали 2500 хорошо подготовленных мулл, а в мечетских школах училось 45 000 детей [1, c. 138].

О количестве мусульманских школ (мектебов) пишет в одной из своих статей Максуд Алиханов: «Таких примитивных школ в Дагестане почти столько же, сколько аулов, а число обучающихся в каждом из них – от 5 до 10; следовательно, число всех муталимов в крае представляет цифру весьма солидную» [6, c. 210].

В примечетских школах образование могли получить и девочки, правда, число их было невелико. Девочки обучались отдельно от мальчиков, их наставницами были чаще всего жены мулл. Число их лишь немногим превышало 10 % от общего числа обучающихся [29, c. 131].

В медресе в программу изучения кроме богословия входили и многие другие дисциплины. Наряду с теологическими и философскими дисциплинами важное место в арабо-мусульманской культуре Дагестана занимали гуманитарные и естественные науки, что нашло отражение и в «учебных планах» мусульманских школ. Курс изучаемых дисциплин, глубина их раскрытия целиком зависели от степени подготовленности, эрудиции обучавшего алима.

В своих воспоминаниях Гаджи-Али Чохский сохранил нам приблизительный курс наук, которые должен был изучить муталим: «В продолжении осьми лет учился я ал-Корану. Потом в течении 18 лет занимался изучением арабских наук под руководством ученых Дагестана (первые уроки арабского языка даны самим отцом моим, потом занимался я у Элисуйского Казан-Эфенди, Гидатлинского Муртазали и др.). Науки, которые я изучил, суть следующие: грамматика арабского языка, законоведение, хадж (история Мухаммада), тефсир (толкование Корана), сияр (история войн, веденных Мухаммадом), тавхид (наука об единстве Бога), сюлюк или тарикат (наука о благочестии и газавате) и нуджум (астрономия)… Таким образом, я достиг того, что мог отличать полезное от вредного и дурное от хорошего» [15, c. 22].

Интерес представляет функционирование медресе известного дагестанского ученого Гасана Алкадари. В 1838 году отцом Гасана Абдаллахом-Эфенди в селении Алкадар было основано медресе, которое он возглавлял в течение 25 лет и где получил образование и его сын. По возвращении из ссылки в 1883 году, Гасан-Эфенди возобновил деятельность отцовского медресе, одновременно занимаясь научной и преподавательской деятельностью [63, c. 30; 64, c. 179, 181]. По сути своей алкадарское медресе было передовым учебным заведением, так как сам Гасан-Эфенди придерживался прогрессивных взглядов. По воспоминаниям одного из его учеников, который прошел курс наук в Алкадаре на протяжении 7 лет, он (Гасан-Эфенди) «преподавал астрономию, геологию, географию, физику, математику, философию. Обучение было на арабском языке по существовавшим тогда учебникам» [13, c. 161]. В его медресе обучались представители различных народностей – лезгины, табасаранцы, азербайджанцы, аварцы и другие [13, c. 162].

На достаточно высокий уровень грамотности населения Дагестана указывает и то, что в сельской местности Дагестана грамотность мужского населения составляла по переписи 1897 года 14 % (к примеру, в Закавказье этот показатель был ниже и составлял 9,6 %) [14, c. 330].

Как было отмечено выше, уже и при царской администрации мусульманская система образования соседствовала со светской. Однако царизм не поддерживала попыток мусульманских духовных лидеров на свои средства и по своей инициативе создавать в населенных пунктах мечетские школы. Но, несмотря на это, к концу XIXвека сеть конфессиональных школ на Северном Кавказе по сравнению с началом века расширилась.

В циркуляре по управлению Кавказским учебным округом за 1878 год говорится: «Школы при мечетях нельзя смешивать с собственно народными училищами: они имеют значение только как школы религиозно-племенные и служат к распространению грамотности, а не образованию в собственном смысле этого слова» [цит. по: 51, c. 142]. Здесь следует заметить, что данная характеристика может быть отнесена лишь к школам первой ступени – мектебам.

Можно говорить о том, что медресе давали достаточно образованных выпускников – многие из них становились кадиями, муллами, муфтиями. Для получения соответствующей должности им было необходимо сдать экзамен по исламу и, согласно правилам об установлении образовательного ценза для духовных лиц магометанского исповедания от 11 октября 1890 г., при определении высшего духовенства в городах требовали свидетельство о сдаче экзамена по русскому языку (письменно и устно), а от кандидатов на должность сельских мулл – свидетельство о знании ими русской разговорной речи и чтения.

По существу, духовные школы всегда были вне сферы влияния и контроля государственных органов. Хотя кавказским наместником в 1873 году была утверждена программа испытаний для лиц, желающих приобрести духовное звание муллы, распространявшаяся на мусульманское духовенство Закавказья. Причем, эту же программу пытались распространить и на духовенство Дагестана, однако безуспешно [41, c. 186-202].

В заключении экскурса в историю развития образования в Дагестане сошлюсь на мнение патриарха дагестанской исторической науки профессора Расула Магомедова, который считал, что система мусульманского образования носила «индивидуальный характер обучения, учитывающий личностные особенности ученика» и стремилась «не столько к наполнению памяти ученика, сколько к развитию его интеллекта» [31, c. 503].

§ 2. Система образования в имамате Шамиля

Несмотря на то, что в период Кавказской войны система конфессионального образования не претерпела существенных изменений, существовал и ряд нововведений обусловленных тем, что на территории Дагестана был образован имамат – государство военно-теократического характера.

Также как и в предыдущие периоды истории, на территории имамата существовала разветвленная система учебных заведений – продолжали успешно функционировать мектебы и медресе. Однако впервые в истории Дагестана вопросы образования были поставлены под государственный контроль – Государственный совет имамата ведал делами образования молодежи, обеспечением муталимов, а также осуществлял дотации крупным ученым [44, c. 12].

Имам оберегал ученых, талантливых алимов и образованных людей, старался не привлекать их к военным действиям, не нагружать другими обязанностями, кроме как изучение социальных и природных явлений, а также воспитание и обучение молодежи, которая признана особой социальной группой – будущим страны. В подтверждение этого тезиса приведу письмо имама к мухтасибам Каралала, в котором он писал: «Признав, что этот алим Мухамматилав приносит пользу людям, уединившись в своем доме и взяв на себя обучение ищущих знания, мы повелели ему делать это. Освободите его от исполняемых среди вас обязанностей вместе с его отцом, дряхлым и немощным, ради успокоения и утешения его» [52, c. 44-45].

Была еще одна своеобразная привилегия для ученых. Когда вставал вопрос, кого выкупить из вражеского плена или обменять, то предпочтение в этом вопросе отдавалось алимам и ученым. В 1842 году под Казикумухом русские солдаты захватили в плен ученых Абдурахмана Согратлинского, Хаджиява Чиркеевского, Чухалава Магарского, которых затем отправили в Тифлис. Шамиль обменял ученых на двух русских пленных офицеров. Хроника Мухаммеда-Тахира аль-Карахи сохранила нам слова Шамиля по этому поводу. «Одни люди говорят мне: «Русские отдадут тебе в качестве выкупа за этих двух начальников твоего сына». Другие говорят: «Они дадут тебе за этих двоих много богатства». Я же умом люблю ученых и поэтому не желаю взамен двух русских начальников ни сына, ни богатства» [36, c. 106-107].

Собственно говоря, на территории подконтрольной Шамилю было сосредоточено достаточно большое количество известных ученых. По этому поводу Г.-Э. Алкадари пишет: «В его (Шамиля – С.М.) владениях из ряда ученых к числу лиц, пользовавшихся в свое время известностью, относятся: Хунзахский его учитель по имени Лачинилау, авторитетный ученый Муртузали-эфенди Оратинский, …также совершенный ученый Магомед-Тагир Карахский, …далее Согратлинский Гаджи-Абдурахман-эфенди и сын его Гаджи-Магомед-эфенди» [7, c. 119]. К этому списку следует добавить и одного из главных идеологов Кавказской войны Магомеда Ярагского, который по сложившейся традиции занимался и учебной деятельностью и «готовил из молодых талантливых людей улемов» [10, c. 7].

Наибольшую известность на территории имамата приобрели медресе селения Согратль, характеризуя которое Абдурахман Газикумухский писал, что это – «родник ученых» [3, c. 83]. Действительно, в этом селении было несколько известных медресе, среди которых по уровню образования выделялись медресе Шафи-Хаджи, Махди-Мухаммеда и Абдурахмана-Хаджи – высокообразованных представителей исламской культуры в Дагестане [2; 32].

Медресе Абдурахмана-Хаджи стало одним из основных центров развития и подготовки высококлассных мусульманских ученых Дагестана. При обучении муталимов использовались лучшие образчики мусульманской мысли. Ежегодно в медресе Абдурахмана Согратлинского обучалось 150 – 200 человек, причем среди муталимов были и те, кто приезжал в Согратль за совершенствованием своих знаний уже после окончания других учебных заведений [2, c. 389].

Не уступало по уровню преподавания и столичное медресе в Дарго-Ведено, где помимо дагестанцев обучались и чеченцы. Здесь обучались муталимы из Чиркея, Игали, Эрпели, Караная, Унцукуля, Муни, Гидатля, Аргвани, Ободы, Салты, Гоцатля, Гоцо, Тукиты и Телетля [3, c. 95]. Шамиль лично занимался подбором кадров для медресе – как сообщает современник, ученый из селения Ахты Мухаммеднаби был специально приглашен имамом для преподавания [3, c. 79]. Говоря о науках, которые изучались в школах имамата, можно привести перечень, составленный Абдурахманом Газикумухским – морфология, синтаксис, метрика, логика, теория диспута, законоведение, толкование Корана, жизнеописание (пророка), суфизм, риторика (следует отметить, что в понятие «риторика» были включены 3 науки – непосредственно риторика, а также стилистика и поэтика – С. М.) или ал-мухадара и хуласа (математика – С. М.) [3, c. 85]. Как видим, особых изменений по сравнению с предыдущими периодами истории в изучаемых науках не произошло. Однако необходимо отметить тот факт, что большое значение при обучении стало придаваться идеологической работе с молодежью, так как считалось, что именно воспитанная в духе непримиримой борьбы, преданная идеям ислама и шариата молодежь, сможет продолжать дело освободительной борьбы. В воспитании подрастающего поколения в имамате упор делался на привитие мужества и отваги, самоотверженности в борьбе с врагом, в воспитании искусных воинов, в совершенстве владеющих оружием и конем. По заданию Шамиля каждый из наибов должен был организовать военную школу для юношей, где при помощи прославившихся воинов должны были воспитываться эдакие «универсальные солдаты». Подобные школы существовали в Кидеро, Ботлихе, Агвали, Карате, Гидатле и ряде других сел [35, c. 84].

В имамате образование было бесплатным для самих обучающихся – средства на содержание муталимов выделялись из закята, всевозможных благотворительных взносов от жителей аулов, а также в пользу мектебов, медресе и ученых выделялась пятая часть добытых трофеев [3, c. 92].

Проявляя заботу о тянущихся к образованию и знаниям муталимах, имам Шамиль сам часто принимал участие в их судьбе. Так в письме от 14 января 1854 года к кадию аула Ансалта он пишет: «…Выдели этим учащимся даргинцам: Шафи, Исахаджийаву, Зульфукару, Абдурахману и Усману – довольствие на три месяца из трети закята твоего вилайата, будь то от Шодрода или другого» [52, c. 106].

По указанию Шамиля в имамате была создана специальная комиссия, в которую вошел его учитель Лачинилау. Основной задачей этой комиссии было внесение уточнений в аварский алфавит, созданный Дибир-Кади Хунзахским. Лачинилау же составил и арабскую азбуку, применяемую для обучения в школах [23, c. 103].

Поборником распространения знаний на аварском языке выступал сын имама Джемалэддин, который ратовал за перевод Корана на аварский язык. П. К. Услар писал, что «возвратясь в горы, (Джемалэддин – С.М.) сильно скорбел о невежестве и дикости своих земляков. Чтобы вывести их из этого состояния, он счел за самое действенное средство распространить между ними грамотность на родных языках. С этой целью упросил он Гаджи-Али, одного из приближенных Шамиля, перевести Коран на аварский язык» [56, c. 18].

В образовательном процессе имамата трудно переоценить роль библиотек и книжных коллекций. По меткому выражению Х. Х. Рамазанова, имамат был «маленькой книжной державой» – на его территории существовало огромное количество личных и примечетских библиотек, в которых были сосредоточены сочинения крупнейших восточных и дагестанских мыслителей разных эпох. Книжные коллекции имели все крупные алимы, мюршиды, кадии и почти все наибы [43, c. 205].

Источники свидетельствуют о том, что сам Шамиль обладал большой библиотекой, которая частично была утеряна им самим во время военных действий [11, c. 277]. Даже в ссылку в Калугу имам привез с собой часть библиотеки, для которой, по словам пристава А. Руновского, была назначена отдельная тройка лошадей [24, c. 1415]. Проведенные в последние годы исследования, помогли установить, что библиотека имама включала книги по мусульманскому праву, догматике, суфизму, грамматике арабского языка, философии, логике, а также труды по истории и биографические произведения, художественную литературу, работы по медицине, оккультным наукам и ритуалу [53].

Вообще, как свидетельствуют современники, имама отличал некоторый трепет в отношении к книгам. Аполлон Руновский 26 февраля 1860 года записал в своем дневнике: «Если бы ему (Шамилю – С.М.) предложили на выбор пять миллионов рублей, которых он первоначально требовал за выкуп пленных грузинских княгинь, или хорошую книгу, – то без всякого сомнения он избрал бы последнюю. Я даже имею причины думать, что он предпочел бы ее и тогда, если бы вместо пяти миллионов ему предложили прежнюю власть и прежнее значение на Кавказе» [24, c. 1415].

Подводя итог вышесказанному, необходимо отметить следующие изменения в системе образования.

Во-первых, образование на территории имамата стало бесплатным и общедоступным, что, несомненно, способствовало поднятию уровня грамотности населения, а как следствие – улучшению уровня жизни.

Во-вторых, в имамате действительно сложилась государственная система образования, в которую были вовлечены лучшие ученые своего времени.

Трансформационные процессы в образовании на рубеже XIX – XXвв.

§ 1. Джадидизм и обновленческие процессы в исламском образовании Российской империи

В конце XIX – начале XXвеков на мусульманских окраинах Российской империи началось движение за расширение сферы ислама и религиозной свободы, за формирование новой системы мусульманского образования, как одной из форм сплочения мусульман. Это движение получило название джадидизма [12, c. 398-399].

Различные подходы выявились в трактовке определения джадидизма и этапов общественно-политического движения конца ХIХ – начала ХХ веков.

Часть исследователей изучали джадидизм в контексте идеологического течения и нередко отождествляли его с просветительством, при этом ряд исследователей придавал джадидскому движению черты, присущие Реформации. Другие определяют джадидизм как этап в развитии татарского просветительства. Третьи, характеризуют его как реформаторское движение, выделяя в нем, прежде всего, религиозное реформаторство.

Четвертая группа исследователей интерпретируют джадидизм как просветительское и религиозно-реформаторское одновременно. Д. М. Исхаков предлагает определить джадидизм как движение по формированию нации – так называемое «нациестроительство» [58, c. 9-10; 55, c. 254-256].

Несколько иных позиций придерживается известный татарский философ А. Н. Юзеев, который не отождествляет джадидизм ни с просветительством, ни с реформаторством, а определяет его как движение за реформу образования, и как составную часть общественно-политической мысли [66].

На мой взгляд, именно последнее определение наиболее четко и всеобъемлюще, несмотря на достаточную условность, характеризует джадидизм, как феномен общеимперского характера, а не сугубо региональный (татарский).

О возникновении джадидизма в науке также существует целый спектр мнений. Одни исследователи мусульманский реформизм увязывают с именами А. Утыз-Имяни, А. Курсави, И. Хальфина, Ш. Марджани и возникновение джадидизма связывают с концом ХVIII – началом ХIХ веков. При этом подчеркивается, что религиозное реформаторство, как составная часть джадидизма берет свое начало с 70-х годов ХVIII века. К ним близки исследователи, связывающие это движение с именем Ш. Марджани, и определяющие начальный этап джадидизма с середины ХIХ века [59; 67, c. 21-26].

Другие авторы начало джадидизма относят к 1880-м годам и связывают его возникновение с деятельностью Исмиала Гаспринского. При этом последние склонны интерпретировать ранний этап татарского просветительства и религиозного реформаторства как предысторию джадидизма [58].

Я поддерживаю именно последнюю точку зрения, так как деятельность Шигабудтина Марджани была направлена изначально на реформирование самого ислама как такового, что по сути своей не удалось. А именно во второй половине XIX века крымско-татрским общественным деятелем Исмаилом Гаспринским были реализованы идеи реформирования системы мусульманского образования Российской империи [26, c. 110].

Исмаил-бей Гаспринский выступил против русификации мусульманских общин России и предложил реформировать мусульманскую жизнь. В основу модернизации российского ислама Гаспринским была положена идея реформирования исламского образования путем внедрения нового звукового метода обучения письменности [22].

«Среди русских мусульман[3] замечается особое движение, направленное к подъему умственного и нравственного движения среди исповедующих ислам народных масс России», – говорится в одном из секретных документов, составленных кавказской администрацией [27, c. 173].

Ведущий эксперт Министерства внутренних дел по исламу Сергей Гаврилович Рыбаков писал: «Это движение, начавшееся с преобразования прежнего нелепого схоластического обучения в мусульманских школах в духе новой европейской педагогики, охватило затем все стороны мусульманской жизни в целях оживления, освежения их на основах европейской и русской культуры, так как в отсталости, неподвижности форм жизни передовые мусульмане справедливо видели главную причину жалкого существования мусульманских масс» [38, c. 472].

«Новый метод» («усул-и джадид») стал альтернативой долго господствовавшему в системе мусульманского образования «усул кадим», т.е. «старого метода». Суть его заключалась в замене буквослагательного метода обучения детей звуковым методом. Кадимисты, противники всяких новаций, применяли так называемую систему слогового преподавания, когда отдельные буквы сливались в слоги, а потом слоги в слова. Прогрессивные педагоги, сгруппировавшиеся вокруг идей джадидизма, применяли так называемый «усул саутия» - «звуковой метод», когда каждой букве алфавита соответствовал определенный слог. По новому методу учащиеся в течение 2 – 3 месяцев могли приобрести не только навыки чтения Корана, но и письма [21, c. 239].

Большим преимуществом школ нового типа было то, что кроме вероучения в новометодных школах преподавались и светские дисциплины – арифметика, география, естествознание, история. Иногда в курс новометодных школ вводилось преподавание русского языка [45, л. 12-13].

§ 2. Проникновение идей джадидизма в Дагестан и его идеологи

Во главе исламского реформизма в Дагестане стояло Общество просвещения туземцев-мусульман Дагестанской области, устав которого был утвержден кавказским наместником в 1905 г. Задачи «Общества» были сформулированы следующим образом: «Помочь многотысячному населению Дагестана приобщиться к европейской культуре, с сохранением коренных основ его жизни и быта, как религиозных, так и общественно-нравственных, и тем облегчить его сближение с великим народом, с которым его тесно связала судьба». Согласно одному из официальных документов, «конечной целью общества было взять в свои руки постановку всего низшего образования в области» [27, c. 182].

На Северном Кавказе движение джадидизма активизировалось в конце 1900-х – начале 1910-х гг. Наиболее активное участие в движении реформации принимали дагестанские исламские лидеры Гасан Алкадари, Али Каяев, Магомед-Кади Дибиров, Нухай Батырмурзаев, Магомед-Мирза Мавраев, Абусуфьян Акаев. К их числу следует отнести и дагестанских депутатов Государственной думы И. Гайдарова и М. Далгата [50, c. 279-280].

Обычно желающие овладеть новым методом преподавания направлялись в Бахчисарай – признанный центр распространения прогрессивных методов обучения [21, c. 251]. Еще в 1901 году по инициативе Общества просвещения туземцев-мусульман Дагестанской области Абусуфьян Акаев и Магомед-Мирза Мавраев были командированы в Татарию (Казань) и Башкирию (Уфа), а затем и в Бахчисарай для изучения опыта преподавания в новометодных школах «…При содействии ученого и уважаемого инженера Адильгерея Даитбекова, мы вдвоем поехали в сторону Казани с целью изучения алфавита по новометодной системе… В городке Каргалы, находящемся близ города Оренбурга, у преподавателя Абдуллаха мы изучили «усул джадид», а у известного ученого Фатых-эфенди Каримова изучали арифметику, геометрию и другие математические науки. По возвращении на родину, я обучил около ста детей по новому методу. Также, обучив еще других преподавателей, я приложил усилия и старания для распространения новометодной системы», – вспоминал Абусуфьян Акаев в своей автобиографии, написанной в 1925 году [4, c. 128].

В Бахчисарае в типографии И. Гаспринского А. Акаев и М. Мавраев освоили печатное дело и издали на кумыкском и арабском языках около 20 книг дагестанских просветителей. Среди них на арабском языке были изданы пособия по грамматике, а также на кумыкском языке произведения Абусуфьяна Акаева «Сборник стихов местных поэтов и фольклора» и «Сборник песен» [25, c. 63].

Наиболее изученной является деятельность Али Каяева по созданию новометодных медресе на Кавказе. По возвращении из Стамбула, в 1908 году он открыл медресе в балкарском селе Гунделен, где впервые на Кавказе реформировал систему образования, переориентировав ее на изучение истории, права и курса светских наук – математики, астрономии, естествознания. В 1913 году Каяев переезжает в Темир-Хан-Шуру, где открывает новометодное медресе. Здесь Каяев реализует идеи джадидизма на практике. Он предлагает учащимся первоначальное обучение осуществлять на родном языке, а затем постепенно, по мере усвоения материала, переходить на арабский язык [9, c. 192; 46, c. 163-169].

Вот что пишет Али Каяев в своей статье «Об основах нашего образования»: «… Что же касается обучения, то достаточно привести один факт. Из 1000 муталимов один у нас достигает цели обучения и становится алимом. А из наших детей, которые учатся в русских школах, почти все в короткий срок овладевают русским языком и разговаривают на нем свободно, а после окончания учебы получают специальность инженеров, философов, адвокатов и т.д. Если бы в наших медресе методика не была порочной, то ученики в них в короткий срок достигали бы цели. Порочность методов обучения в этих школах привела к застою мысли и отставанию края в области просвещения. В России и других странах наука достигла больших успехов, там работают крупные ученые. Ни недостаток ума и ни наследственные особенности мешают нам догнать передовых мыслителей эпохи... Дело в том, что основной причиной невежества в Дагестане являются порочные методы обучения, преподавание схоластических дисциплин» [цит. по: 33, с. 358-360].

Рупором исламского реформизма в Дагестане стала еженедельная газета «Джиридат Дагистан» («Газета Дагестан»), издававшаяся в 1913 – 1918 гг. Редактором ее был служащий канцелярии военного губернатора Дагестанской области Бадави Саидов [37].

В 1905 году обществом просвещения мусульман Дагестанской области в Темир-Хан-Шуре была открыта новометодная школа, в которой преподавали русский язык, арифметику, геометрию, историю, естествознание, географию, законоведение на русском и на татарском языке, татарский язык, мусульманское вероучение и арабский язык. В 1913 году в этой школе обучалось 62 мальчика и 29 девочек. Тогда же в городе была открыта вторая новометодная русско-персидская школа, в которой обучалось 30 мальчиков и 6 девочек. В 1908 году в Дагестанской области имелось 11 новометодных школ, причем все они находились в Темир-Хан-Шуринском округе. В этих школах обучалось 646 учащихся, из них 179 девочек [49, л. 10-10 об.].

В новометодных школах был установлен твердый учебный год и осуществлен переход к классно-урочной системе преподавания. Материальная база джадидистских школ была намного лучше, чем в традиционных мектебах: в классах предусматривались парты, доски, географические карты, столы для учителей [12, c. 399].

Так как царские власти опасались того, что новометодные школы могут стать рассадниками антирусских настроений, за ними был установлен надзор местной администрации. Учителей, которые в основном получили образование в Турции, усовершенствовали свои знания в Константинополе, считали пантюркистами. Также неприятие со стороны официальных властей вызывали книги иностранного происхождения, использовавшиеся в новометодных медресе [16, c. 16-17].

«Можно предполагать, что деятельность общества («Общества просвещения туземцев-мусульман Дагестанской области» – С. М.), начало которой совпало с оживлением панисламистского движения, носит скрытый тенденциозный характер… Начальник Кавказского Районного Охранного Отделения сообщил в конце 1910 года, что описанное общество является центром панисламистского движения в Дагестане», – говорится в секретной записке «О распространении идей панисламизма на Кавказе», составленной чиновниками Особого отдела тифлисской канцелярии Воронцова-Дашкова [27, c. 182-183]. Соответственно, отношение к новометодным школам, которые открывались по инициативе Общества, также носило ярко выраженный негативный характер.

Однако, упомянутый выше С. Г. Рыбаков, писал, что «новометодное движение есть проявление здорового культурного подъема русских мусульман» [38, c. 473].

Не вполне понятно почему новометодные школы не получили широкого распространения на территории Дагестана. Однако даже то их незначительное количество, которое было открыто в начале XX века, несомненно, оказало большое значение на развитие культуры и просвещения.

Заключение

Завершив экскурс в историю развития арабо-мусульманского образования и рассмотрев его в широком историческом контексте, следует подвести некоторые итоги.

Сформировавшаяся еще на начальном этапе становления ислама система образования, стала проникать на территорию Дагестана с первыми потоками исламизации.

Дальнейшее развитие мусульманской науки и образования в Дагестане связано уже с именами местных ученых, которые в контексте интернациональной по сути своей мусульманской культуры занимались разработкой оригинальных научных тем, в том числе и теологических.

На основе арабской графики в Дагестане создается своя неповторимая письменность – аджам, которая была в употреблении до 30-х годов XX века.

В XVII – XVIII веках на территории Дагестана намечается своеобразный ренессанс мусульманской культуры. Здесь происходит невиданный подъем образования и культуры. Дагестан становится признанным центром мусульманской мысли и образования на всем Кавказе.

В XIX веке сложившаяся в предыдущие периоды система образования достаточно успешно продолжает функционировать – обучение производится в мектебах и медресе.

В период Кавказской войны на территориях, подконтрольных имаму Шамилю, впервые в истории Дагестана образование и наука берутся под государственный контроль.

Однако к началу XX века система мусульманского образования перестает приносить необходимые плоды. Именно в этот период на культурной сцене мусульман Российской империи появляется движение за реформирование системы образования, названное джадидзмом. Несмотря на то, что оно не получило широкого распространения в Дагестане, но все же оказало определенную роль в культурном развитии региона.

Возвращаясь в день сегодняшний, необходимо отметить, что не стоит идеализировать систему мусульманского образования и излишне превозносить успехи конфессиональных школ. С одной стороны, оно (конфессиональное образование), безусловно, являлось проводником знаний, так как к 1915 году обучением в русских школах было охвачено лишь 5% от общего числа детей. С другой – оно все же оставалось схоластическим и не соответствовало современным ему научным знаниям.

Источники и литература

1. Абдуллаев М. А. Арабо-мусульманская научная и философская мысль в досоветском Дагестане. // Ислам и исламская культура в Дагестане. – М., 2001.
2. Абдуллаев М. А. Согратль – один из центров арабо-мусульманской культуры в Дагестане. // Он же. Актуальные проблемы философской науки. – Махачкала, 1999.
3. Абдурахман из Газикумуха. Книга воспоминаний. – Махачкала, 1997.
4. «Автобиография» Абусуфьяна Акаева. / Пер., прим. Г. М.-Р. Оразаева. // Литературное и научное наследие Абусуфьяна Акаева: Сборник статей и материалов. – Махачкала, 1992.
5. Аликберов А. К. Эпоха классического ислама на Кавказе. Абу Бакар ад-Дарбанди и его суфийская энциклопедия «Райхан ал-хака’ик» (XI – XII вв.). – М., 2003.
6. Алиханов М. В горах Дагестана. Путевые впечатления и рассказы горцев. – Махачкала, 2005.
7. Алкадари Г.-Э. Асари-Дагестан. (Исторические сведения о Дагестане). – Махачкала, 1994.
8. Бартольд В. В. Ислам. // Он же. Работы по истории ислама и Арабского Халифата. – М., 2002.
9. Бобровников В. О. Каяев Али. // Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь. Т. 1. – М., 2006.
10. Боденштедт Ф. Народы Кавказа и их освободительные войны против русских. – Махачкала, 1996.
11. Вердеревский Е. А. Плен у Шамиля. // Дагестан в русской литературе. Т. 1. – Махачкала, 1960.
12. Вильданов А. Х., Фархшатов М. Н. Усул-и джадид. // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Т. 1. – М., 2006.
13. Воспоминания ученика Алкадари. / Публ. А. Р. Шихсаидова. // Гасан Алкадари. Ученый, поэт, просветитель: Сборник материалов научной сессии, посвященной 170-летию со дня рождения Гасана Алкадари. – Махачкала, 2006.
14. Всеподданнейшая записка по управлению кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова. [1907 г.]. // Исмаил-Заде Д. И. Граф И. И. Воронцов-Дашков. Наместник Кавказский. – М., 2005.
15. Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле. – Махачкала, 1995.
16. Гаджиев А.-Г. С. Прогресс культуры и духовной жизни народов Дагестана в конце XIX – начале XXвеков. – Махачкала, 1996.
17. Гаджиев Р. И. Первые походы арабов и начало распространения ислама на Восточном Кавказе (середина VII – первая половина VIIIвв.). Автореф. дисс… канд. ист. наук. – Махачкала, 2006.
18. Гаджиева Ф. Г. К изучению проблемы развития школьного образования в Дагестане в XIX – начале XXвеков. (Из историографии проблемы). – Махачкала, 2003.
19. Гамзатов Г. Г. Дагестанский феномен возрождения. XVIII – XIXвв. – Махачкала, 2000.
20. Гамзатов Г. Г. На орбите арабовосточных традиций. // Он же. Национальная художественная культура в калейдоскопе памяти. – М., 1996.
21. Ганкевич В. Ю. На службе правде и просвещению. Краткий биографический очерк Исмаила Гаспринского (1851 – 1914). – Симферополь, 2000.
22. Гаспринский И.-Б.Русское мусульманство. Мысли, заметки и наблюдения. // Ислам в Российской империи: Законодательные акты, описания, статистика. / Сост., коммент., прилож. Д. Ю. Арапова. – М., 2001.
23. Джидалаев Н. С. К вопросу о языковой политике Шамиля. // Народно-освободительное движение горцев Дагестана и Чечни в 20 – 50-х годах XIXвв.: Всесоюзная научная конференция 20 – 22 июня 1989 г. Тезисы докладов и сообщений. – Махачкала, 1989.
24. Дневник полковника Руновского, состоявшего приставом при Шамиле во время пребывания его в гор. Калуге, с 1859 по 1862 год. // Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т XII. – Тифлис, 1904.
25. Исаев А. А., Сагидова Дж. А. Книжная культура Дагестана. (Печатная книга XIX – начала XX вв.). – Махачкала, 2008.
26. Исхаков С. М. Гаспринский Исмаил-бей. // Ислам на территории бывшей Российской империи: Энциклопедический словарь. Т. 1. – М., 2006.
27. Кавказские мусульмане по материалам Особого отдела канцелярии наместника Кавказа. (1912 г.). / Предисл. и публ. Д. Ю. Арапова. // Кавказский сборник. Т. 2 (34). – М., 2005.
28. Каймаразов Г. Ш. Очерки истории культуры народов Дагестана. От времени присоединения к России до наших дней. – М., 1971.
29. Какагасанов Г. И. Религиозные мусульманские (примечетские) школы в Дагестане. // Ислам и исламская культура в Дагестане. – М., 2001.
30. Крачковский И.Ю. Арабская литература на Северном Кавказе. // Он же. Избранные сочинения. Т. VI. – М. – Л., 1960.
31. Магомедов Р. М. Вековые ценности Дагестана. – Махачкала, 2005.
32. Магомедова З. А. Абдурахман-Хаджи ас-Сугури – ученый, пропагандист знаний, поборник свободы. // Дагестанские святыни. Кн. I. – Махачкала, 2007.
33. Меджидов Ю. В., Абдуллаев М. А. Али Каяев. Очерк жизни и творчества. – Махачкала, 1993.
34. Мирзоев Ш. А. Народная педагогика Дагестана. – Махачкала, 1992.
35. Муртузалиев С. И., Рагимова П. Ф. История конфессиональных систем образования Дагестана и общероссийские проблемы теологизации системы образования. – Махачкала, 2005.
36. Мухаммед-Тахир аль-Карахи. Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах. Ч. 1. – Махачкала, 1990.
37. Наврузов А. Р. Газета «Джаридат Дагистан» (1913 – 1918) как историко-культурный памятник. – Махачкала, 2007.
38. «На почве общей для них религии – ислама». С. Г. Рыбаков о мусульманском движении в России. 1917 г. // Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII – начало XXв.). Сб. материалов. / Сост., вступ. ст., предисл. и коммент. Д. Ю. Арапова. – М., 2006.
39. Омарова М. М. Прошлое и настоящее религиозного образования в Дагестане. // Государство и религия в Дагестане: Информационно-аналитический бюллетень. – Махачкала, 2002. № 1.
40. Омар-оглы А. Воспоминания муталима. // Сборник сведений о Кавказских горцах. Вып I. – Тифлис, 1868.
41. Программа государственных экзаменов для «мусульманского духовенства» Закавказья (1873 г.). (Публикация по архивным материалам, введение и комментарии Д. Ю. Арапова и В. О. Бобровникова). // Кавказский сборник. Т. 3 (35). – М., 2006.
42. Прозоров С. М. Ислам единый, ислам региональный. // Он же. Ислам как идеологическая система. – М.. 2004.
43. Рамазанов Х. Х. Эпоха Шамиля. – Махачкала, 2004. – С. 204.
44. Рамазанова Б. Ш. Социально-педагогическая значимость социальной политики в имамате Шамиля. Автореф. дисс… канд. пед. наук. – Махачкала, 2006.
45. Рапорт [военному губернатору Дагестанской области о распространении новометодных школ]. // Центральный государственный архив Республики Дагестан Ф. 2. Оп. 2. Д. 148. Л. 12 – 13.
46. Рощин М. Ю. Али Каяев – мусульманский просветитель и реформатор Дагестана. // Расы и народы. Вып 31. – М., 2006.
47. Саидов М. Дж. Алфавит. // Печать Дагестана: Справочник. – Махачкала, 1983.
48. Саидов М. Дж. Аджам. // Печать Дагестана: Справочник. – Махачкала, 1983.
49. Сведения о числе мусульманских новометодных школ в селениях Темир-Хан-Шуринского округа к 1-му октября 1908 года // ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 2. Д. 143. Л. 10 – 10 об.
50. Северный Кавказ в составе Российской империи. – М., 2007.
51. Селимханов А. К. Из истории просвещения в Дагестане в XIXвеке. // Ученые записки Дагестанского государственного женского педагогического института. Т. 1. – Махачкала, 1957.
52. 100 писем Шамиля. / Введение, коммент., прим. Х. А. Омарова. – Махачкала, 1997.
53. Тагирова (Шихсаидова) Н. А. Библиотека имама Шамиля. // Дагестанские святыни. Кн. I. – Махачкала, 2007.
54. Тарихи Дербенд-наме. / Ред. и предисл. М. Алиханова-Аварского. Коммент. А. Р. Шихсаидова. – Махачкала, 2007.
55. Тихонов А. К. Католики, мусульмане и иудеи Российской империи в последней четверти XVIII – начале XXв. – СПб., 2008.
56. У[слар] П. О распространении грамотности между горцами. // Сборник сведений о Кавказских горцах. Вып III. – Тифлис, 1870.
57. Уотт У. М. Влияние ислама на средневековую Европу. – М., СПб., 2008.
58. Фахрутдинов Р. Р. Татарское общественно-политическое движение в конце XIX – начале ХХ вв. как фактор конструирования национальной идентичности. Автореф. дисс…доктора ист. наук. – Санкт-Петербург, 2007.
59. Шагавиев Д. А. Роль Шигабудтина Марджани в развитии татарской богословской мысли XIXвека. Автореф. дисс… канд. ист. наук. – Казань, 2010.
60. Шихалиев Ш. Ш. Исламизация Дагестана в X – XVIвеках: историко-культурные аспекты. Автореф. дисс… канд. ист. наук. – Махачкала, 2007.
61. Шихалиев Ш. Ш. Историография исламизации средневекового Дагестана (X – XVIвв.). // Мир ислама. История. Общество. Культура: Материалы Международной исламоведческой научной конференции. 11 – 13 декабря 2007 г., Москва, РГГУ. – М., 2009.
62. Шихсаидов А. Р. Закарийа ал-Казвини о Дагестане. // Он же. Очерки истории, источниковедения, археографии средневекового Дагестана. – Махачкала, 2008.
63. Шихсаидов А. Р. Ал-Алкадари. // Ислам на территории бывшей Российской империи. Энциклопедический словарь. Т. 1. – М., 2006.
64. Шихсаидов А. Р. Основные даты жизни и творчества Гасана Алкадари. // Гасан Алкадари. Ученый, поэт, просветитель: Сборник материалов научной сессии, посвященной 170-летию со дня рождения Гасана Алкадари. – Махачкала, 2006.
65. Шихсаидов А. Р., Тагирова Н. А., Гаджиева Д. Х. Арабская рукописная книга в Дагестане. – Махачкала, 2001.
66. Юзеев А. Н. Место джадидизма в татарской общественной мысли конца XIX – начала ХХ вв. // Эхо веков. – 1999. – № 1 – 2. (Режим доступа: http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonymous/main/?path=mg:/numbers/1999_1_2/08/08_1/&searched=1)
67. Юзеев А. Н. Основные направления развития татарской общественно-философской мысли начала XXвека (общая характеристика). // Мир ислама. История. Общество. Культура: Материалы Международной исламоведческой научной конференции. 11 – 13 декабря 2007 г., Москва, РГГУ. – М., 2009.
68. Ярлыкапов А. А. Современные проблемы исламского образования на Северном Кавказе. // Ислам в России. Взгляд из регионов. – М., 2007.

[1] В своей работе я сознательно отказался от рассмотрения историографии, т.к. существует достаточно неплохой обзор по данной проблематике. См.: Гаджиева Ф. Г. К изучению проблемы развития школьного образования в Дагестане в XIX – начале XXвеков. (Из историографии проблемы). – Махачкала, 2003.

[2] Абдулла Омаров родился в лакском ауле Куркли.

[3] Под «русскими мусульманами» составители данной записки понимают мусульман, проживающих на территории Российской империи.

• Русское краеведение