Залозная О.А.

Кто из нас не знает, что такое нищенство, какие невероятные размеры оно приняло, какими гибельными последствиями для государственного и общественного организма оно сопровождается? Армия нищих вербуется из всех слоев общества, из лиц всяких профессий, всякого пола и возраста. Нет пощады ни самому раннему детству, ни самой почетной старости. Эта армия беспрепятственно и потому необыкновенно быстро плодясь и множась, имеет уже свои школы, свои обычаи, свой язык, свои собственные притоны.

Тема, рассматриваемая в данной курсовой работе интересна и актуальна для современного общества. Проблемы социума всегда занимали одно из главных мест в научных изысканиях, находили отражение в общественном мнении. Серьезная социальная проблема, существовавшая в России второй половины XIX – начала XX века, и в последние десять-пятнадцать лет вновь стала актуальной для российского общества. Как показывает исторический опыт, данная проблема обостряется в эпохи радикальных социально-экономических трансформаций, когда в результате масштабных преобразований меняется структура социума и представители прежних общественных групп вынуждены резко изменять свои поведенческие стереотипы и стратегии. В XIX веке, в годы промышленного переворота, эти изменения были связаны с ростом городов, масштабным перемещением рабочей силы из деревни в города, с формированием новых социальных групп – буржуазии и рабочих. Вместе с тем это время сложнейших конфликтов в русской деревне.

В основу работы положена идея комплексного анализа не только литературы, но и разнообразных источников, содержащих информацию о причинах русского нищенства, о государственной политике в отношении нищих

Целью данной работы является анализ развития нищенства и выявление форм его существования во второй половине XIX - начале XX века. Для реализации данной цели определены следующие задачи:

1. Рассмотреть общие сведения о нищенстве и его причинах.

2. Проанализировать зависимость развития нищенства от места и времени.

3. Охарактеризовать типы городских и сельских нищих.

4. Охарактеризовать нищенство среди детей.

К числу общественных бедствий каждой страны должно быть отне­сено большое распространение нищенства. К сожалению, Россия во второй половине XIX в. находилась имен­но в таком положении. По сведениям, собранным Комиссией, учреж­денной при Министерстве внутренних дел в 1877 году для обсуждения вопроса о призрении нищих в сельских и городских обществах, ока­залось, что общее число просящих подаяния в 71 губерниях, облас­тях, градоначальствах и городах составляет 293 445 человек обоего пола [12;34]. Среди лиц, просящих милостыню, отмечено много крестьян, причем их число значительно увеличивается в неурожайные годы. В отчетах Николаевского комитета по призрению и разбору нищих в С.-Петербурге приведены следующие цифры: В 1882 году нищих поступило в Коми­тет 3062, в 1885 - 5452, в 1896 - 9791, в 1897 – 8016 [12;58]. Перед нами целая армия людей, которые не знают производительной работы и живут отбросами с чужого стола.

Каковы же основные причины развития нищенства на Руси? На первое место современники ставили полное от­сутствие призрения. Во всех губерниях есть множество стариков, калек и слепых, которые имеют несомненное право на место в богадельне, но вынуждены ходить по миру ввиду отсутствия надлежащего коли­чества богоугодных заведений. Нередко лица эти по причине своей слабости и одиночества лишены возможности обрабатывать землю и поэтому сда­ли свои земельные наделы в общества. Прекрасной иллюстрацией этого положения может служить следующий факт. В числе лиц, приводимых в Николаевский комитет по разбору нищих в С.-Петербурге, постоянно встречались множество больных и слабых. В 1897 году таких несчаст­ных оказалось 1477, причем 200 человек были петербургские уроженцы [14;110]. Так как о призрении этих последних должно заботиться местное подат­ное общество, то Комитет вошел в надлежащие сношения; но, несмот­ря на все его требования, в городскую богадельню был принят лишь один человек, остальным было отказано в приеме ввиду переполнения всех богоугодных заведений.

По Санкт-Петербургской губернии замечено, что нищенство среди лютеран представляет редкое явление ввиду прекрасной организации в этих общинах помощи всем неимущим. К этому необходимо добавить, что жизнь указала некоторые весьма существенные недостатки и пробелы в деле призрения, где оно сущест­вовало. Эти пробелы оказали влияние и на развитие нищенства.

В числе собирающих подаяние встречались лица, страдающие хроническими болезнями. Они по слабости сил, а зачастую и в силу заразности болезни, не могли найти себе занятия, а в больницы не принимались ввиду их переполненности. Недостаточность разме­ров благотворительных учреждений ощущалась и в ином отношении. Среди нищих встречались люди, которые не могли быть помещены в дома трудолюбия по отсутствию свободных мест или по своему семей­ному положению, так как лица многосемейные туда не могли быть при­няты.

Наконец, было замечено, что по миру ходят многие из нижних воинских чинов, которые уволены в отставку после 1 января 1867 года и не имеют права на пособие от казны, а равно жены и вдовы их, потому что эти лица, хотя и приписаны к крестьянским или, чаще, мещанским обществам (иногда, впрочем, и без согласия сих последних, лишь для счета), но фактической связи ни с кем в среде этих обществ не имеют [13;52].

Не было окончательно установлено, запрещено ни­щенство или нет (несмотря на то, что борьба против нищенства начата еще Петром I). Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (ст. 49—51) и устав о предупреждении преступлений (ст. 159) запреща­ли строжайше хождение с сумою. Однако, фактически число лиц, которые превратили сбор подаяний в выгодный промысел, ежегодно увеличива­лось.

Нищенство развивалось и благодаря массе ссыльных и переселенцев. Первые из них, не находя работы, стремились назад в Россию и дорогой питались милостыней. Сами же сибиряки этого промысла не одобряли. Даже мальчики, которые ходили пово­дырями у слепых, отказывались от дела, как только достигали 13 лет и могли поступить работниками к богатому мужику [13;58]. Поэтому, если в Си­бири кто-либо просил на погорелое, то это обычно были новоселы, которые с родины привезли некрасивую привычку ходить по миру с сумой.

Высылка из столиц на родину или в другие города лиц, отбывших наказание с последствиями по ст. 48 уложения о наказаниях, а равно беспаспортных, нищих и бродяг не уменьшала нищенства, а напротив, увеличивала его [13;69]. Эти люди не в состоянии были достать себе работу, так как, с одной стороны, они в месте приписки не имели ни родственников, ни друзей, ни имущества, а с другой — местные крестьяне не желали брать к себе пьяных, ленивых и развращенных субъектов. Поэтому лица, высланные из крупных центров в деревню, волею-неволею уходили без паспорта и пробирались опять в города. Таким образом, создавался бро­дячий пролетариат, стоящий казне весьма дорого, благодаря крупным расходам на пересылку этих нищих по этапу и снабжение их одеждой и обувью. Число лиц, высылаемых еже­годно администрацией за бродяжество и нищенство, было довольно значи­тельно: в 1896 году отправлено по этапу 2899 человек (в том числе вы­сланных из столиц 807), в 1897 году отправлено по этапу 1187 человек (в том числе административно высланных из столиц 579) [13;71]. Между тем, несмотря на такую энергию местной администрации, нищие очень быстро возвращались, пользуясь для этого пароходами и железной дорогой. Поэтому приходилось высылать 10 раз и более одних и тех же субъектов.

Еще большее влияние на развитие нищенства имели экономические причины. В числе таковых необходимо отметить временные народ­ные бедствия, как-то: неурожаи, опустошительные пожары и падеж скота [14;112], а также причины более постоянного характера. Так, на увеличение числа нищих влияло обеднение крестьян вследствие семейных разделов и раздробления на мелкие части хозяйства, а так­же отсутствие ремесел и вообще кустарных промыслов. Малоземелье особенно давало о себе знать в южных губерниях, в том числе благодаря миграции населения. Арендная плата повышалась настолько, что многие крестьяне отрывались от земли.

Переселение из деревни в города и фабричные центры в надежде найти хорошие заработки зачастую завершалось тем, что человек оставался без куска хлеба и был вынужден просить милостыню. Город был вреден и тем, что, благодаря работам на фабрике, народ спивался, слабел и при потере регулярного занятия сразу превращался в нищего.

Переселение на новые места и летнее передвижение рабочих сил заставляло многих просить подаяние, так как на путешествие затрачивались последние средства, а с приходом на новое место не находилось работы в достаточном количестве.

Эти временные причины бедности были опасны не в том отношении, что крестьянам приходится собирать милостыню в течение одного года, а потому, что человек, начав ходить с сумой, не скоро отказывался от этого занятия, после того как он личным опытом убеждался, насколь­ко оно легко и выгодно.

После причин экономических и бытовых следует упомянуть об этнографических, т. е. указать те народности, населяющие Россию, кото­рые давали крупный процент нищих. На первом месте оказывались цыгане, которые, смотря по обстоятельствам, «все бродяги и все нищие». Их жены и дети просили милостыню на ярмарках в то время, когда их мужья торговали больными и крадеными лошадьми. В больших городах цыгане встречались очень редко; сравнительно чаще они попадались в Киеве, но главное их поле деятельности - это уездные города и селения [8;15].

Из других народностей следует упомянуть о башкирах в Пермской губернии и татарах в Кузнецком уезде Саратовской губернии. Среди нищих Пермской гу­бернии особенно часто встречались зыряне, приходящие из соседней Вологодской губернии. В Бежецком уезде Тверской губернии наибольший процент нищих падал на волости Микшинскую, Заручьевскую и Трестенскую, населенную карелами [8;18].

Далее, в числе причин, влияющих на усиление нищенства, нельзя обойти молчанием некоторые бытовые особенности нашей страны: обы­чаи и мировоззрение крестьян, мещан и купцов. Например, обычай подавать милостыню в определенные дни, особенно по средам, пятницам и субботам. Такая же милостыня подавалась в дни свадеб, поминок и смерти. Этот обычай существовал во многих губерниях и особенно был распространен среди старообрядцев.

Развитие нищенства зависело также от места и времени. По вопросу о том, в каких местностях нищенство было наиболее развито, губернии могут быть разбиты на следующие группы:

1. Нищенство слабо распространено в губерниях: Архангельской, Астра­ханской, Бакинской, Бессарабской, Волынской, Екатеринославской, Калишской, Курляндской, Лифляндской, Люблинской, Олонецкой, Оренбургской, Плоцкой, Полтавской, Псковской, Ставропольской, Сувалкской, Седлецкой, Хер­сонской, Черноморской, Эриванской [15;25].

2. Нищенство умеренно развито в губерниях: Варшавской, Виленской, Енисейской, Киевской, Ковенской, Минской, Пермской, С.-Петер­бургской, Радомской, Тверской, Уфимской, Чернигов, Томск [15;29].

3. Нищенство не приобрело широкого распространения, но имеются нищенские гнезда, т. е. целые деревни, жи­тели которых обратили нищенство в промысел. Сюда относятся губер­нии: Владимирская, Вологодская, Воронежская, Витебская, Вятская, Гродненская, Елисаветпольская, Калужская, Ка­занская, Костромская, Могилевская, Московская, Нижегородская, Рязанская, Саратовская, Самарская, Симбирская и Тамбовская [15;39].

4. Нищенство приняло очень большие размеры в губерниях: Курской, Иркутской и Тобольской, а также в городах: Астрахани, Казани, Киеве, Москве, Николаеве, Орле, Одессе, С.-Петербурге, Саратове, Ченстохове (Петроковской губернии), Херсоне и Царицыне [15;45].

Можно также с уверенностью утверждать, что города страдали от нищенства в более силь­ной степени, чем села. Причины скопления нищих в городах выяснены довольно подробно:

1. В городах, кроме своих нищих, было много при­шлых из сел и деревень, тогда как городские жители в села за милосты­ней не ходили.

2. Кроме лиц, явившихся в город для сбора подаяний, были и те, которые пришли в надежде получить работу, однако ее не получили.

3. В городах нищенствовать было выгоднее: больше людей состоятельных, которые подают круглый год, во все праздники и два раза на неделе, тогда как в деревнях дни общей раздачи милостыни реже; подавали деньгами, что нищие осо­бенно ценили; скопление людей бывало чаще вследствие базарных дней и многочисленных церковных праздников [10;126].

Можно выделить и определенные календарные периоды, когда наплыв нищих усиливался. Время хождения с сумой определялось двумя факторами: нуждой, которая регулярно проявлялась в извест­ное время года, и теми условиями, которые облегчали собирание милостыни, а главным образом — скоплением людей в известном мес­те по какому-либо поводу.

В зависимости от действительной нужды находится появление боль­шого количества нищих в глухую осень и в течение зимы. В городах и селах работы все заканчивались, поэтому все золоторотцы лишены возможности собственным трудом приобрести кусок хлеба. Этот факт был замечен в губерниях: Астраханской, Варшавской, Владимирской, Витебской, Енисейской, Калужской, Курской, Новгородской, Тамбов­ской, Тверской, Томской, Уфимской, Черноморской и Ярославской [6;20].

Количество нищих возрастало в конце зимы и ранней весной, так как к этому времени запасы хлеба истощались и крестьяне, в особенности после плохого урожая, вынуждены были идти по миру.

Переходя от причин, вызывающих нищенство, к тем условиям, кото­рые содействовали его развитию, необходимо отметить, что масса лиц, просящих Христа ради, появлялась во время Великого поста, Рож­дества Христова и Пасхи. На Востоке сильное влияние на число нищих оказывал мусульманский пост Ураза, в течение которого зажиточные ма­гометане считали обязанностью уделять часть своих доходов бедным [6;26]. Прошение милостыни всегда имело значительный успех осе­нью, потому что после окончания работ у крестьян было много хлеба и вся­ких припасов, вследствие чего они подавали весьма охотно.

Летом во всей России появлялись богомольцы, среди которых встре­чались не только истинно верующие, но множество нищих, беспас­портных и бродяг. В городах и монастырских посадах наплыв этих бро­дячих элементов происходил все лето, но в особенности во время церковных празднеств и крестных ходов.

Обратимся далее к типам городских и сельских нищих. Поскольку нищих в городах было слишком много, они должны были разнообразить свои просьбы, так как одни и те же заявления приедались публике, дающей милостыню. Иначе говоря, лица, жившие подаянием, вынуждены были, ввиду своей многочисленности, разбиться на разные специальности.

А. И. Свирский, довольно подробно изучивший жизнь и быт петербургских люмпенов, делит всю нищую братию на два класса: «христорадники» (попрошайки) и «охотники» (нищие высшего сорта). «Христорадники», в свою очередь, распадаются на девять видов: а) «богомолы» (просящие милостыню на церковной паперти), б) «могильщики» (просящие на кладбищах), в) «горбачи» (побирающиеся с сумою), г) «ерусалимцы» (мнимые странники), д) «железнодорожники» (просящие в вагонах железной дороги), е) «севастопольцы» (отставные солдаты, утверждающие, что они были ранены при севастопольской обороне), ж) «барабанщики» (стучащиеся под окнами), з) «безродники» (бродяги) ,и) «складчики» (берущие милостыню не только деньгами, но и хлебом, яйцами, овощами и старым платьем). Второй класс нищих - «охотники» - разделяется на четыре вида: а) «сочинители» (подают благотворителям просительные письма), б) «протекционисты» (являющиеся в дом якобы по рекомендации близкого знакомого), в) «погорельцы» и г) «переселенцы» [18;100].

В статье неизвестного автора, опубликованной в Санкт-Петербургских ведомостях за 1875 год, можно обнаружить еще некоторые «специальности» нищих, не упомянутые выше:

1) Женщина с больным ребенком. Иногда вместо ребенка держит простое полено, завернутое в тряпки.

2) На погребение младенца. Нищие ходили по улицам с гробиком на руках.

3) На приданое невесте.

4) По слабости здоровья ввиду выписки из больницы.

5) Калеки и слепые.

6) На угнанную или павшую лошадь.

7) На билет для возвраще­ния на родину.

8) Благородные, потерпевшие за правду.

9) Погибшие купцы и студенты.

10) Шарманщики, музыканты, дети с ученым барсуком.

Охарактеризуем некоторые из названных групп нищих более подробно.

«Богомолы» и «могильщики». Нищие этих двух специальностей были весьма похожи друг на друга и от­личались только местом, на котором они собирали подаяние. «Богомолы» стояли на церковной паперти, образуя обыкновенно узкую улицу, по которой публика едва могла пройти. Трудно себе представить картину более противную. После божественной службы люди попадали в грязную толпу оборванцев, которые умышленно совали в лицо проходящих свои лохмотья и растравленные раны. «Могильщики» сто­яли у дверей кладбища или за его оградой, поджидая, пока привезут нового «карася» (т. е. покойника) или родственники придут проведать родные могилы. Назойливые просьбы и наглые речи этих бродяг состав­ляли пытку для лиц, пришедших отдать последнюю честь умершему.

Промысел нищих этих двух групп был очень выгоден, потому что каждая артель ревниво оберегала свои места и не допускала, чтобы «могильщик» стал около церкви или наоборот. Точно так же отдельные церкви и кладбища распределялись между известными артелями, которые не позволяли проникнуть постороннему человеку в их район. Нищий, который просит во время обедни, был обязан уступить свое место товарищу на время всенощной и вечерней. С другой стороны, они понимали, что «благодетели» при всем желании не могут одарить всю братии ввиду отсутствия мелкой монеты. Поэтому каждый нищий старался встать поближе к церковным дверям. Одним словом, здесь царил строгий порядок. Горе тому, кто позволял себе его нарушить. Если посторонний человек пытался проникнуть в ряды нищих, то его не пускали, а при настойчивости жестоко избивали. В Киеве даже слепым не позволялось стоять на паперти, потому что они зарабатывали хорошие деньги на ярмарках.

Нищие, как церковные, так и кладбищенские, имели дни, когда их доходы значительно возрастали. Для «богомолов» такими днями являлись большие праздники, когда церкви полны народом, а для «могильщиков» — родительская неделя, когда православные люди посещают кладбище.

Эта картина показывает, насколько нищими изучены условия получения милостыни у церквей и кладбищ и как точно установлены их права и обязанности. Но такое распределение было возможно лишь при полном знакомстве отдельных лиц между собой и при наличии известной организации [18;158].

Следует добавить, что большинство «богомолов» и «могильщиков» пользовались известным достатком. В ночлежный дом они не обращались, а нанимали углы. Нередко они наживали даже целые состояния и занимались ростовщичеством.

«Горбачи» собирали милостыню по улицам, домам и магазинам, вызывая сострадание своим несчастным, сгорбленным видом. В больших городах районы деятельности этих нищих тоже были распределены, и если полиция не принималась бы время от времени энергично за выселение, то тех же нищих можно было встретить каждый день на определенных улицах.

Некоторые из них, входя в квартиру, рассказывали со слезами на глазах, что дома у них остались жена и дети, которые больны тифом, оспой, дифтеритом или другой заразной болезнью. Желая скорее отделаться от такого опасного гостя, ему, конечно, совали в руку подаяние и выпроваживали вон.

«Ерусалимцы», т. е. мнимые странники и странницы. Отличаясь от прочих попрошаек своим костюмом и манерами, они всегда были одеты в черное платье наподобие монашествующих и старались вести себя перед жертвующим крайне степенно, как это подобает духовному лицу. В Петербурге их было сравнительно мало. Но в Москве и провинции их можно было встретить в достаточном количестве, особенно в среде мелкого купечества, где они рассказывали всякие небылицы о том, что они видели на белом свете. Просьбы их были тесно связаны со святыми делами. У одного благодетеля мнимая монахиня просила на дорогу в Иерусалим, у другого — на свечу, которую ей надо поставить перед образом в Почаевской Лавре, а третьему она продавала «землицы иорданской» или «лекарствие супротив запоя» [18;163]. Главное искусство этих монахинь и монахов — попасть в тон благодетелю. Они обходили всех: православных, раскольников и католиков, смотря по местности; но каждому из них они пели его песню. В доме старовера они хвалили раскол, перед православным они корчили из себя набожных людей, а у католиков рассказывали о римском папе.

«Погорельцы». Из заявлений, с которыми нищие, в особенности в провинции, обращались к благодетелям, чаще всего можно было услышать, что они просят на погорелое. В настоящее время это чисто русская специальность, ко­ренящаяся в особенностях нашей страны. Большинство уездных городов Центральной России состоли из деревянных построек, почти все крестьянские хаты были крыты соломой. Отсюда понятны размеры опустошения, производимого пожарами. Бесспорно, что многие крестьяне, разорен­ные пламенем, пошли по миру. По улицам ходили целые семьи и самым жалким голосом просили о помощи. Между тем члены этой семьи обычно ничего общего, кроме промысла, между собою не имели. Это труппа актеров, которые эксплуатировали доверчивость добрых людей. Нищий-мужчина пригласил на известных условиях женщину, нанял за плату детей и разыгрывает из себя несчастного мужика, удрученного горем. Но этого ему мало. В провинции, где, благодаря слабости полиции, «погорельцев» встречается масса, организовывались целые артели. Например, в Казани было замечено, что староста нищих, узнав о том, что в соседнем селе или городе случился пожар, сейчас же организовывал артель из казанских нищих. Все они одевались в крестьянские костюмы, запасались поддельными свидетельствами от волостного правления и целыми толпами ходили по городу.

«Переселенцы» преобладали в больших городах юга: Харькове, Одессе, Ростове и других. Для них вопрос о бедствиях, сопряженных с переселением, со­ставлял неиссякаемый источник серьезных доходов, тогда как настоя­щие переселенцы, которые перенесли жару и стужу, измучены лихорадкой, но скромно и неумело заявляют о своей нужде, собирали с трудом на дневное пропитание. Глядя на эти картины, невольно припомнишь слова Альфонса Кара: «Нищий обкрадывает бедного» [18;174].

«Калеки» - однаиз наиболее крупных групп нищих. В столицах их меньше, но на ярмарках в уездных городах, в селах и в монастырских посадах они появлялись сотнями. Хорошей иллюстрацией деятельности этих мнимых калек служит следующий эпизод. Священник Бирюков неоднократно встречал в районе своего прихода нищего, который, сидя в санях, ездил по деревням и просил милостыню перед окнами крестьянских изб, заявляя дрожащим от волнения голосом, что он безногий и беспомощный человек. Благодаря его жалкому виду, ему охотно подавали где 5, где 10, а где 20 фунтов зерна. Через некоторое время священник, отправляясь с требой в другую деревню, встретил на большой дороге человека, который быстро шел за двумя возами с хлебом. Это и был безногий. Весь секрет его калечества состоял в том, что он умел сидеть по целым дням, поджав ноги [5;13].

Даже жизнь настоящих слепых и калек полна отвратительных подробностей. Калеки — несчастие для бедной крестьянской семьи. Больной ребенок являлся не только лишним ртом за хозяйской трапезой, но и требовал присмотра. Отсюда возникало желание избавиться от этой обузы. Но так как не всегда удавалось поместить несчастного в больницу или в богадельню, то родители охотно принимали предложение нищих отдать ребенка к ним в учение.

Отметим, что не всякое увечье делает человека неспособным к труду. Есть множество нищих, которые нарочно увеличивали свои немощи и выставляли их напоказ в такой форме, чтобы бить по нервам проходящих. Например, нищие нарочно растравляли купоросом раны на своем теле или умышленно запускали свои болезни, не стесняясь вызывать отвращение для того, чтобы проходящие подавали милостыню из желания скорее от них избавиться.

Нищие и калеки не всегда были сво­бодными людьми. Они часто содержались на жаловании у предпринимателя, которому были обязаны отдавать свою ежедневную выручку. Такие договорные отношения были замечены в разных губерниях России. Дня за три, иногда за четыре до наступления ярмарки или религиозного торжества юродивые, калеки, убогие и просто нищие собирались в окрестных местечках и выставляли себя на показ и продажу. Какой-нибудь кулак или разбогатевший нищий являлся в места, где останавливался «товар». Выбрав себе лучшие экземпляры, т. е. самых уродливых или безобразных, он скупал их у вожатых, или же, если урод­цы самостоятельны, договаривался с ними самими на все время ярмарки или какого-либо церковного праздника и, смотря по представитель­ности оригинала, дает 3,4,5,8, а иногда и 10 руб. в сутки. Сделав покупку и дав задаток, кулак ехал к другим торговцам и продавал своих уродов с известным барышом. Новые хозяева товара откупали места у храмов, договаривались со сторожами или монахами, размещали уродов на выс­отку и собирают таким образом довольно значительные суммы.

В других местах калеки и слепые составляли между собой артели. Такие артели встречались особенно часто в Олонецкой губернии. Летом они обходили села, города и ярмарки. Зимой ездили в санях, соединяясь в группы по 6—10 человек. Собранные деньги они делили поровну. Тот, которому принадлежала лошадь, получал два пая. В артели всегда был колдун или ворожея, которые получали также два пая [5;17].

«Сочинители» встречались преимущественно среди городских нищих. Это были люди более развитые, грамотные, а некоторые из них ниже видели на своем веку лучшие дни. Чаще всего легкомыслие, лень и пьянство довели их до трущоб. Работа этих артистов состояла в фабрикации просительных писем состоятельным лицам. К письмам прилагались необходимые поддельные документы. Нищие данной категории отличались крайней наглостью и лезли в квартиры, несмотря на энергичные протесты прислуги. Некоторые из них были прилично одеты и, входя в переднюю, требовали, чтобы о них доложили барину, так как они пришли по поручению его знакомого. Когда же хозяин выходил и спрашивал посетителя, что ему надо, то слышал ответ: нас прислали к вашему милосердию, не откажите в посильной помощи.

Главное искусство «сочинителей» состояло в том, чтобы знать, в каких домах подают милостыню, а в каких нет. Им также было необходимо ознакомиться с мировоззрением хозяев, иначе они рисковали ничего не получить.

Изучая вопрос о нищенстве, невозможно умолчать о мало­летних. Эксплуатация детей, «допущение к прошению детей в виде ремесла» в России наказывались заключением в тюрьму на срок до 3 месяцев. Однако, это не останавливало нищих-взрослых. Сострадания прохожих легче всего достигнуть, если просить будут дети, бледное, исхудалое лицо которых в состоянии вызвать жалость в самом жестоком сердце. Повсюду можно было встретить ребятишек, просящих подаяние, или женщин с грудными детьми на руках. Иногда это дети самой нищей, но чаще всего она нанимала их за известную плату у родителей. Ребенок ей был необходим, так как просьба при содействии детей составляла ее специальность. Кроме того, в русском купечестве существовал обычай оделять ко­пеечкой всех нищих, которые придут в дом. На каждое лицо подавалась одна медная монета, причем ребятишки шли в счет наравне со взрослыми. Поэтому нищенка старалась взять с собой несколько детей; чем больше она приведет их, тем ей же выгоднее.

Наем практиковался в трущобах. В Петербургских притонах грудные дети назывались«родимчиками», чем они несчастнее и слабее, тем дороже их цена [13;98]. В деревнях такие договоры тоже хорошо известны. Слепые нанимали себе поводырей и платили за них родителям определенную сум­му, например 3—8 руб. в год. Нищие нанимали ежегодно по несколько мальчиков в соседних селах, платя за них довольно высокую плату 5, 7 и 9 рублей [1;26]. Некоторые калуны брали с собой до пяти мальчиков. Сам калун ехал в сво­ей повозке, а дети обязаны были ходить из дома в дом и просить подаяние [1;32].

Добавим, что несчастных детей ждало грубое и жестокое обращение. Грудного ребенка нищая держала на руках, а при проходе публики она старалась вызвать плач, применяя щипки и толчки. В возрасте до 10 и 12 лет дети были обязаны сами просить подаяние. Чтобы замаскировать нищенство и обезопасить бедных ре­бят от уголовного преследования, им иногда раздавались малоценные предметы вроде спичек, с которыми они приставали к прохожим, прося купить хоть одну коробочку, или же хозяин вооружал их музыкальными инструментами для того, чтобы терзать уши мирных граждан. При это детям назначалась определенная сумма, которую они обязаны были вечером принести домой. Если эта сумма не будет доставлена, то не­счастных малышей ожидали жестокие истязания [9;65].

С детства привыкая просить милостыню, такие нищие посвящались во все таинства этой профессии, учились обманывать и воровать. С юных лет они вращались в толпе оборванцев, предавались пьянству и разврату. Естественно, что ребенок, выросший в этой среде, сам превращался в негодного человека. Мальчики становились нищими, ворами и мошенниками, а девочки проститутками.

Отдельно следует отметить ситуацию в Петербурге, а также способы борьбы с нищими в столице.

«На улицах масса нищих, и среди них встречают­ся такие отъевшиеся, здоровенные, краснощекие, ли­цо как пузырь, субъекты, что невольно вызывают негодование прохожих, — возмущался известный бы­тописатель городского дна журналист Анатолий Бах­тиаров, который для изучения городских типов сам проводил время на городских свалках, где жили бродяги, в ночлежных домах, тюрьмах, загородных при­тонах. — Попадаются молодые парни хулиганского типа и, наконец, семейные нищие - здоровенные му­жики с ребенком на руках и двумя-тремя малышами по бокам в виде декорации. Люди потеряли стыд, и нищенство стало своего рода спортом. Просят на кон­ку, просят на покупку билета для проезда по желез­ной дороге, авось подадут. Дошло до того, что нищие лезут теперь в квартиру обывателя с черного хода, притворяясь глухонемыми. А на улице они с одной панели то и дело перебегают на другую и ловят про­хожего, выпрашивая милостыню» [11;230].

Многотысячная армия петербургских нищих де­лилась на две группы — «тунеядцев», сделавших из попрошайничества выгодную профессию, и «несчаст­ных», лишенных или утративших возможность рабо­тать и потому не способных отстоять себя на рынке труда [11;246]. К последним относились бомжи, или, как их тогда называли, «бездомные», дети без крова и при­станища, которых полиция забирала прямо с улицы, и «добровольцы» — безработные, в бесплодных поис­ках куска хлеба дошедшие до отчаяния и явившиеся добровольно в особое присутствие с мольбой дать «хоть какой-нибудь заработок».

Большинство из нищей братии являлось профес­сионалами и «рецидивистами» своего дела, благодаря жалостливым горожанам зарабатывавшими попро­шайничеством неплохие деньги. «Старая истина, замечал современник, — развитию нищенства способ­ствует сама сердобольная публика, так охотно раз­дающая подачки».

Дело доходило до того, что у нищих, несмотря на их непреодолимую склонность к хорошей выпивке, полиция сплошь и рядом обнаруживала по 5-10 рублей. Рассказывали, что однажды у крестьяни­на-попрошайки оказалось при себе 660 рублей, зара­ботанных не как-нибудь, а «честным трудом», благо­даря милостыням состоятельных господ.

Нищие, просившие подаяние на кладбищах («мо­гильщики») и у церквей («богомолы»), были обеспе­чены лучше прочих. Среди кладби­щенских нищих попадались довольно зажиточные люди. К примеру, весной 1899 года полиция задержа­ла на Митрофаньевском кладбище нищего, оказавше­гося таганрогским мещанином Григорием Павловым. При нем были найдены сберегательная книжка на 941 рубль и 707 рублей наличными.

История, произошедшая в Петербурге весной 1909 года, — еще одно подтверждение тому, что при умелой постановке дела нищенство приносит непло­хой доход. Началась она с ареста полицией старшего дворни­ка дома 31 по Херсонской улице крестьянина Овчин­никова. Дворник обвинялся в «хищении наследства» нищего Митрофанова, 20 лет просившего подаяние у церкви Рождества на Песках. Этот нищий ни в какие «артели» не вступал и в «заведения» не обращался, являясь профессионалом-одиночкой. Народ на Руси сердобольный, и в кружку постоянно сыпалась ме­лочь, так что старик не бедствовал: его нищенское «жалованье» позволяло снимать недорогую квартиру на Херсонской улице. Однако больше он денег ни на что не тратил: отличаясь чрезвычайной скупостью, все долгие годы попрошайничества он складывал деньги в кубышку. Поговаривали, что накопил круг­ленькую сумму [5;31].

Когда Митрофанов умер, дворник, служивший в доме, где квартировал нищий, прежде чем сообщить полиции о смерти одинокого жильца, подверг тща­тельному осмотру квартиру покойника. Компаньоном дворника в этом деле стал сосед Митрофанова — са­пожник. В результате поисков в их руки попал ларец с довольно крупной суммой денег и сберкнижкой на 800 рублей.

После этого дворник, как и положено, сообщил о смерти в полицию. Там ничего не подозревали о тай­ном богатстве нищего и распорядились похоронить его за казенный счет.

Между тем материальное положение и дворника, и сапожника значительно улучшилось. Однако, как говорится, денег никогда не бывает много: сбереже­ния нищего довольно быстро разошлись, пришел че­ред и сберкнижки.

Находчивый дворник придумал, как подступиться к деньгам. Пользуясь своим служебным положени­ем, он по всем правилам составил доверенность от имени покойного, затем засвидетельствовал ее в по­лицейском участке с припрятанным «на всякий слу­чай» паспортом Митрофанова, после чего явился в сберкассу.

Будучи человеком осторожным, дворник Овчинников снял со счета только 50 рублей [5;15]. Поскольку все прошло спокойно, он стал захаживать в сберкассу чаще, каждый раз снимая со счета небольшую сумму. Прошло и двух месяцев, как деньги на сберкнижке стали подходить к концу. Дворнику так бы все и сошло с рук, если бы не человеческая зависть.

Виной всему стал сапожник — подручный Овчин­никова, обидевшийся на то, что его компаньон «от­стегивает» ему слишком мало денег. Сапожник решил отомстить обидчику и «настучал» в полицию. Дворника «взяли с поличным» прямо на месте пре­ступления — в сберкассе. Отпираться было бесполез­но, и он во всем сознался. Сколько именно денег присвоили компаньоны по ограблению покойника, дворник не сообщал. Однако полиция полагала, что тайное «наследство нищего» составляло не менее 5-6 тысяч рублей.

Впрочем, вернемся к способам, с помощью которых столичные нищие не без успеха зарабатывали себе на жизнь. Особенно спекулировали они на патриотических чув­ствах горожан: ну как тут не подать копейку-другую калеке, проливавшему свою кровь за Отчизну на поле брани! Недаром в годы русско-японской, а по­том Первой мировой войны петербургские улицы, а по большей части Невский проспект, превратились, как иронично писал газетный репортер, «в филиальные отделения не то Кунсткамеры, не то паноптику­ма, где собирают коллекции уродов. И все это — не только жертвы войны. Большинство, несомненно, по­роху и не нюхало. Разве что в садах народной трезво­сти, где героически настроенные приказчики упражняются в стрельбе из монтекристо. Монета безруким и безногим, ради их явного убожества, сыплется от прохожих в изобилии» [11;270].

Почти вес столичные калеки, взрослые и малолет­ние, составляли три большие артели, имевшие соб­ственные «уставы» и поделившие между собой самые выгодные места «стоянки». Собрали их в Петербург со всей России, главным образом из Западного края, несколько «антрепренеров». Но потом калеки, почув­ствовав себя «свободными гражданами», отказались подчиняться своим «благодетелям» и объединились в артели.

«Дела артелей нищих идут блестяще, - писала одна из газет. — Средний заработок каждого калеки редко опускается ниже 6—8 рублей в день. Калеки бережливее других нищих, трезвы и сбережения ста­раются вкладывать в процентные бумаги, пускают деньги в рост и т. д.». До появления «артелей калек» самым «аристократическим» нищенством считалось церковное, но калеки смогли отобрать пальму пер­венства.

Нельзя сказать, что в Петербурге не велась борьба с нищенством. Напротив, существовали десятки и сотни благотворительных обществ и заведений, регу­лярно проходили кружечные уличные сборы в по­мощь бедным и больным, но нищих меньше не стано­вилось. Градоначальник регулярно издавал распоря­жения, обязывавшие местные полицейские власти обращать внимание на сильное развитие в столице нищенства и принимать все меры к его искоренению, забирая праздношатающихся и бродяг в участок. Но в полиции с ними не хотели разбираться — других дел хватало. А потому препровождали их пря­миком в особое присутствие по разбору и призрению нищих, которое в начале XX века в Петербурге зани­малось вопросами нищенства. Каждый день таких «клиентов» набиралось от 50 до 70 человек. Не позже чем за сутки присутствие должно было рассортиро­вать попавшую в него нищую братию, причем с вы­носом каждому «клиенту» соответствующего приго­вора [11;279].

Такая поспешность объяснялась желанием, чтобы забранные нищие не сидели на шее у присутствия и в приюте не случалось их чрезвычайного скопления, так сказать «затора». Всех спешили отправить на ро­дину, ведь нищих в Петербург поставляли почти вес губернии Европейской России, причем больше всего Тверская, Ярославская, Новгородская и Псковская.

Впрочем, многие нищие, выпущенные из присут­ствия, вовсе не стремились забрасывать свое при­быльное ремесло. Говорят, как-то раз отправили в приют одного калеку-старика. Спустя несколько дней смотритель приюта в ужасе приехал в присутствие с мольбой:

— Ради бога, не присылайте мне больше ваших клиентов! Ваш калека всех моих призреваемых взбунтовал: «Чего вы, — говорит, — здесь, идиоты, на брандахлысте больничном сидите, когда мы на воле по семь-восемь целковых подстреливаем!» Поднял на ноги весь приют — все в бега собрались.

Обычно к Новому году «комитет по нищим» под­водил итоги своей деятельности. Вот лишь некоторые любопытные данные, позволяющие судить о масшта­бах нищенства в Петербурге. За 1907 год в столице за прошение милостыни на улице было задержано 15 с половиной тысяч нищих, из них 13 тысяч мужчин, а также больше 6 тысяч детей до 15 лет. Спустя три года положение изменилось не сильно: за 1910 год через присутствие прошло 13 с половиной тысяч че­ловек, из них нетрудоспособных оказалось только 800 бродяг, а действительно убогих и того меньше — 199 человек!

«Что же, наконец, делать с бедняком — самым не­благодарным существом на свете, о котором заботит­ся государство в целом и миллионы личностей в от­дельности? — с горечью вопрошала популярная в те годы писательница Лухманова. — Еще давать, еще строить приюты, больницы, богадельни, столовые; еще петь, декламировать, танцевать в пользу бедня­ка? Но это точно воду носить решетом из моря для поливки фруктового сада...»

«Что касается Петербурга, то Петербургские улицы полны нищих!» — воскли­цали современники век назад. Прошло сто лет, и се­годня мы можем сказать то же самое. Сменились эпо­хи, нравы, государственное устройство, а борьба с ни­щетой так и осталась животрепещущей проблемой. В современной России законы не запрещают бродяжничать и попрошайничать. Человек, в соответствии с Конституцией РФ, имеет право выбирать место жительства и пребывания, род занятий и деятельности. Формы нищенства, описанные в статье, не претерпели больших изменений. Масштабы нищенства в России сегодня по-прежнему велики. Армия нищих постоянно пополняется за счет сопредельных государств, бывших республик СССР. Например, в Москве большой процент составляют нищие из Молдавии. Что делать обществу и государству с нищенством, как влиять на масштабы его распространения? Ответ на этот вопрос не найден и сегодня.

Список использованных источников и литературы

I . Печатные источники

1. Детская помощь. – 1870

2. Московские ведомости. – 1899 – 1900

3. Полное Собрание Законов Российской империи (далее ПСЗ). Собрание-2. – Т.IX-L. – СПб., 1825-1881.

4. Русский дневник. – 1859

5. С.-Петербургские ведомости. – 1875

6. С.-Петербургскя газета. – 1899

7. С.-Петербургские полицейские ведомости. – 1899

8. Современник. – 1895, 1897

9. Трудовая помощь. – 1898

II. Литература

10. Бочечкаров Н. И. О нищенстве и разных видах благотворительности / Н. И. Бочечкаров. – СПб.: Наука, 1956. – 348 с.

11. Глезеров С. Е. Петербургские тайны начала XX века / С. Е. Глезеров. – М.: Наука, 2005. – 430 с.

12. Курбановский М.Н. Нищенство и благотворительность / М.Н. Курбановский. – СПб.: 1997. – 215 с.

13. Левенстим А.А. Профессиональное нищенство его причины и формы / А.А. Левенстим. – СПб.: 2004. – 285 с.

14. Линев Д.А. Причины русского нищенства и необходимые против них меры / Д.А. Линев. – СПб.: Наука, 1891. – 360 c.

15. Максимов К. Н. Бродячая Русь Христа- ради / К. Н. Максимов. – М.: 1992. – 153 с.

16. Полиан Л. С Нищенствующий Париж / Л.С. Полиан. – СПб.: 1958. – 169 с.

17. Прыжов И.Г. История кабаков в России / И.Г. Прыжов. – М.: 1992. – 378 с.

18. Свирской А.И. Погибшие люди. Т3. Мир нищих и пропоиц / А.И. Свирской. – СПб.: 1989. – 323 с.

19. Ульянова Г.Н. Благотворительность в Российской империи XIX- начало XX века / Г. Н. Ульянова. – М.: Наука, 2005. – 403 с.

20. Новые меры в области борьбы с нищенством в С.-Петербурге. СПб.: Издание Градоначальства, 1995. – 120 с.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом