Шевченко Е.А.

Время правления Екатерины II привлекало внимание исследователей как период бурных перемен не меньше, чем правление ее предшественника – Петра I. Российское общество начала и конца XVIII века – каким оно было? Если о петровских реформах и их влиянии на судьбы людей мы знаем достаточно много, то о том, как преобразования государственной власти отражались на жизни простых обывателей в конце XVIIIвека сведения ограничены.

Нынешнее повествование посвящено провинциальным городничим конца XVIII столетия. Мы попытаемся рассмотреть их жизнедеятельность в тесной связи с жизнью простых городских обывателей екатерининской эпохи и в этом плане увидеть наиболее полную картину реалий российской провинции.

До административно-судебной реформы Екатерины II 1775 г. главами городов в России являлись воеводы, осуществлявшие всю полноту власти. После указанных преобразований вместо воевод появились городничие, а в губернских центрах – коменданты. Круг забот городничих был очень обширен, впрочем, как и сейчас. Однако в ту эпоху Просвещенного абсолютизма в указе 17775 г. «Учреждения для управления губерниями Всероссийской империи» в числе обязанностей глав городов указывалось наблюдение «за порядком и добронравием», городничий должен был также «дать всякому обиженному свое начальственное покровительство», поощрять обывателей к рукоделию, трудолюбию, «добронравию, человеколюбию и порядочному житию».

После этих законодательных предписаний может показаться, что сами городничие были примерами трудолюбия, доброты к ближним и образцами нравственности. Однако люди во все времена были людьми со своими человеческими привычками и особенностями. И об этом мы также поговорим. Но в начале дадим краткую характеристику городам Воронежского края конца XVIII века. В образованном в 1779 г. Воронежском наместничестве, представлявшим собой соединение под властью наместника двух губерний – Воронежской и Харьковской (с 1787 г. – Саратовской), имелось 15 городов, включая сам Воронеж: 1. Беловодск (ныне город в Луганской области Украины). 2.Бирюч (ныне районный центр Красногвардейское в Белгородской области). 3. Бобров (ныне районные центр в Воронежской области). 4. Богучар (ныне районный центр в Воронежской области). 5. Валуйки (ныне райцентр в Белгородской области). 6. Задонск (ныне районный центр в Липецкой области). 7.Землянск (ныне село в Семилукском районе Воронежской области). 8. Калитва (ныне село Старая Калитва в Россошанском районе Воронежской области). 9. Коротояк (ныне село в Острогожском районе Воронежской области). 10. Купянск (ныне районный центр Купенск в Харковской области Украины). 11. Ливенск (ныне с.Ливенка Красногвардейского района Белгородской области). 12. Нижнедевицк (ныне с. Нижнедевицк Воронежской области, районный центр). 13. Острогожск (ныне районный центр Воронежской области) 14. Павловск (ныне районный центр Воронежской области).

Часть этих городов была образована из сел, выделявшихся среди прочих населенных пунктов своим социально-экономическим положением – развита торговля, рядом проходили важные транспортные коммуникации (реки, сухопутные дороги), значительным было число населения и т.д. В общем, для того, чтобы стать городом селу нужно было очень «постараться».

Среди городов губернии выделялись по своей численности Воронеж (14 тыс. чел), Острогожск (10 тыс.), Бирюч (7 тыс.), Ливенск (4 тыс.) и Купенск (4 тыс.). В остальных городских поселениях проживало по три и полторы тысячи человек. Главным занятием горожан было хлебопашество и скотоводство, к которым нередко добавлялось разного рода ремесло (ткачество) и торговля. Одним из крупнейших центров винокуренного производства являлся г. Острогожск, в котором насчитывалось более 150 «заводов». В г. Ливенске и Купенске проходило наибольше число ярмарок 7 и 6 соответственно (в остальных же по 3 и 4).

И вот над прежними, дореформенными и над новообразованными городами были поставлены городничие. Кандидатуры последних подбирались наместническим правлением (что-то вроде областного правительства) и назначались Сенатом. Как мы увидим далее, выбор наместника и его помощников не всегда был верен – на должности глав городов «попадали» разные люди, нередко преследовавшие своекорыстные цели, но были действительно просвещенные градоначальники.

Итак, чем же занимались наши «герои»? Во-первых, как представители коронной администрации они вели учет всей информации по социально-экономической жизни своего населенного пункта: «ведомости о денежной казне состоящей на лицо» в уездном казначействе, ведомости о ценах на различные товары, ведомости о подрядчиках в поставке спиртного, «о посеве и урожае хлеба» и т.д.

Кроме того, городничие занимались мониторингом демографической ситуации: ими составлялись или редактировались ревизские сказки, списки бедных («неимущим людям список»), списки рожденных за год детей, послужные списки городских чиновников и т.д. Любопытно, что большой контингент переселенцев в города края составляли так называемые «польские выходцы», т.е. жители отдельных областей разделенной в 1772 г. Речи Посполитой. Городничим как и нижним земским судам было предписано в обязательном порядке сообщать в Казенную палату «о вышедших историческая Польши людях».

Городничие также выполняли предписания губернских властей в отношении взимания с населения и чиновников «прогонных денег» за пользование лошадьми при поездке, подушных денег (подушной подати), денег по вексельным обязательствам со стороны получателей кредита и т.д.

Но нередки были случаи, когда городничие старались оградить своих подопечных горожан от уплаты тяжелых налогов. Так, например, произошло 1781 г. в г. Беловодске Воронежской губернии. Здесь на беловодских жителей был наложен штраф за незаконную торговлю вином. От этого «взимания» с населения, которое «за занеурожаем хлеба и травы» пришло «в несостояние» беловодский городничий Батурин предложил наместнику «хотя до весны их от того освободить», на что была получена положительная резолюция. Похожий пример попечения над горожанами повторился в 1782 г., когда на них за корчемство опять наложили штраф. Тогда Батурин вновь писал в Воронеж с просьбой «оставить» сбор «до окончания уборки хлеба».

Не менее значимой обязанностью, чем взимание недоимок было наблюдение за состоянием казны, которая была общая на уезд и его центр. Последнее состояло в «сочинении» (очевидно, с помощью казначеев) счетов «о всех денежных сумм приходах и расходах» (за соль, проданный скот и прочее), освидетельствовании казны. Градоначальники рапортовали о внесении денег в казначейство определенными сословиями, просили выплатить чиновникам жалование. Любопытный ответ поступил в 1794 г. в Воронеж от нижнедевицкого городничего, который писал, что «по неимению там градских доходов книг, щетов и документов сочинить неисчего».

Действительно, по данным на начало 1780-х г. жители г. Нижнедевицка «никаких промыслов не имеют, также ни в каких рукоделиях, ремеслах не упражняютца, единственной же продукт их хлебопашество» (1781 г.). В 1785 г. отмечалось, что в городе один раз в год проходит ярмарка, на которую приезжают купцы из г. Воронежа и Старого Оскола «с самым малым чис­лом товаров ниского сорта, сельским жителям приличного». В том же году указывалось, что в уездном центре находился всего один «завод».

Со своей стороны губернские власти старались пресечь самоуправство городничих в финансовой сфере, о чем, напри­мер, говорят указы последним (а также земским судам) от 1790 г. «чтоб они без позволения директора економии (заместитель главы казенной палаты, которая ведала социально-экономической сферой губернии – Е.Ш.) никаких зборов нечинили».

Финансовые дела были, да и сейчас тоже являются головной болью градоначальников, которые должны были точно в срок отчитаться за собранные налоги и по возможности «нажать» на должников для выплаты задержанных денег. Но не меньшей оперативности и напористости требовалось от городничих в случаях защиты своих подопечных – горожан от разного рода обид. В наши времена градоначальники не так часто занимаются проблемами конкретного человека – в основном они перепоручают вопрос своим подчиненным городским подразделениям. Но в конце XVIII века закон (указ от 7 ноября 1775 г.) обязывал городничих дать «всякому обиженному… начальное покровительство» и почти всегда городничие разбирались в каждом деле самостоятельно и без участия прочих органов (магистратов, судов и т.д.).

Так, в 1781 г. городничий г. Острогожска Татищев доносил в Воронеж, что «сотник Синельников с дворовым человеком и живущими у него на заводе беспашпортов людьми» побили острогожского коллежского комиссара Бородкина, к тому же «он Синельников дворянским предводителем признается и власти городничего ослушником бывает», вследствие чего просил «учинить разсмотрение и Острогожскому уездному суду наслать повеление».

В 1782 г. городничий г. Павловска Толмачев просил «понудить» местное духовное правление в решении дела о «бое» попом Васильевым солдата Егунова; городничий г. Калитвы Баженов рапортовал о «причиненных стряпчим Краснопольским жителю Пономареву побоях»; острогожский городничий Иванов сообщал в Воронеж «что учинено о причиненных якобы г. Коротояка жителям от острогожских (жителей, горожан – Е.Ш.) обидах».

Добавим также, что для поддержания спокойствия в городе городничий кроме, в основном малочисленной полиции, имел в своем распоряжении воинскую команду, несшую караульную службу и обеспечивавшую правопорядок. Эти команды насчитыва­ли примерно по 30 человек в уездных городах и до 100 в губернских.

Городничим приходилось следить не только за «буйными» обывателями, но и за нерадивыми чиновниками – заседателями судов, канцелярскими служащими. И надо сказать, что к сведениям подобного рода прислушивались в губернском городе и при необходимости поручали расследовать все злоупотребления.

Столь свойственное тому времени распространение идей Просвещения, конечно, не означало, что определенные Сена­том по представлению наместника городничие будут людьми, лишенными всяческих пороков. Наглядно в этом можно убедиться при изучении архивных материалов, изрядно пестрящих случаями правонарушений. Последние условно классифицируются (применительно к Воронежской губернии, да и ко всем другим, вероятно, тоже) на преступления, касающиеся: 1. «Обид». 2. Побоев. 3. Самоуправства («притеснений») 4. Взяточничества. И, дабы не быть голословными, позволим привести ряд соответствующих выделенным типам примеров:

В 1781 г. городничий г. Коротояка причинил «обиды» капралше Гусевой. В 1795 г. секунд-майорша Настасья Нечаева просила наместническое правление «о поступлении с калитвянским город­ничим и сообщниками его за причиненные ей тягчайшие обиды уголовным судом и прилагает реестр сворованным вещам».

В 1781 г. городничий г. Землянска Кривцов побил крестьянина с. Орехова Петра Чуйкова. В 1784 г. нижнедевицкий градоначальник нанес побои жителю округи Афанасию Пьянихину. В 1796 г. павловский городничий Иван Ловейка побил бургомистра «здешнего» магистрата Василия Безносова и высек «плетьми» до полусмерти купца Якова Корчагина.

В 1781 г. на городничего г. Ливенска Протопопова поступило почти одновременно сразу две жалобы: первая - от ливенского попа Петра Белоозерова (а также от ливенского духовного правления), писавшего в Воронеж, что Протопопов разобрал для своих надобностей («на домашняя ... строения») церковную ограду, да к тому же, квартируя у тещи Белоозерова, всячески притеснял и обижал ее. Последняя, войсковая жительница вдова Ульяна Толчеева прислала наместнику собственную жалобу, с просьбой «о своде» городничего на другую квартиру «ибо он с самого открытия наместничества квартирует у нее в доме».

В 1781 г. генерал-майор Острогожского гусарского полка, кавалер барон Розен жаловался на острогожского городничего Татищева, который «захватил» из полкового лазарета, бывшего там «для надзирания больных» гусара, побил и продержал в тюрьме четверо суток. Наместник Е.А. Щербинин приказал Татищева «яко подсудимого отослать в оной Верхний земский суд, правление ж городнической должности» поручить заседателю острогожского уездного суда Станкевичу. В 1784 г. ливенский уездный суд писал в Воронеж о том, что «тамошней городничей» самовольно распечатывал «Московския с прибавлением ведомости», адресованные тому суду. В 1787 г. рассматривалось дело «о разбитии ливенским городничим в Ливенском уездном суде зерцала». В 1790 г. от дворцового крестьянина г. Боброва Василия Юрьева поступило донесение о «притеснении» и вымогательстве «хлеба и денег» со стороны бобровского градоначальника Лосминского и расправного судьи Еврейнова. В 1794 г. городничий г. Беловодска Бочеров отобрал тулуп у регистратора Зыбина, просившего наместническое правление вернуть одежду. Для разбирательств наместническое правление предписывало судам высылать провинившихся городничих в Воронеж (в частности, в Верхний земский суд).

Со времен появления чиновничьих должностей не только в центральном, но и в местном управлении между лицами их занимавшими наблюдались и наблюдаются время от времени не совсем гладкие отношения. В качестве иллюстрации представим несколько небезынтересных эпизодов из деятельности городничего г. Калитвы секунд-майора Цветиновича.

В 1793 г. Цветинович донес властям на уездного казначея подпоручика Домашнева «якобы в непристойных званию ево поступках». После чего для проверки работы последнего и освидетельствовании казны из воронежской казенной палаты отправился в Калитву асессор Стеллих, который вместе с городничим и стряпчим Емельяновым «при казначее Домашневе с присяжными свидетельствуя денежную казну нашли оную в целости всего 8 030 руб. 26 коп, а казначея в хорошем состоянии».

И тогда, неожиданно «уездной судья Лисаневич ударил в щоку присяжного за то, для чего он не говорил, что казначей посылал ево к калитвянскому священнику Морозову ради займа и положения в казну денег», а городничий же повел себя откровенно наглым и преступным образом: продержал Стеллиха (представителя губернской власти - казенной палаты!- Е.Ш.) десять часов под караулом, требуя отдать ему «собранныя» от калитвянских чиновников сведения об уездном казначее. Подобное самоуправство Цветиновича дошло до Правительствующего Сената, который отослал это дело на разбирательство губернатору О.И. Хорвату.

Через два года (1795 г.) в Воронеж были доставлены три рапорта дополнявшие характеристику Цветиновича (не уво­ленного по каким-то обстоятельствам за поступок со Стеллихом) как человека явно не соответствующего своей значительной должности.

Первый рапорт, что весьма примечательно, прислал сам калитвянский городничий, просящий «о защищении его от нападков тамошнего уездного казначея секунд-майора Нечаева и жены (!- Е.Ш.) ево». Возможно, сам городничий подвергался притеснениям со стороны уездных чиновников, да и в последствиях с делом Стеллиха не все ясно: если подобные наглые действия Цветиновича имели место, то почему же он не покинул свой пост?

Но, нет. Не в пользу нашего «героя» говорят несколько других архивных материалов, показывающих его «крутой нрав»: в 1795 г. калитвянский и беловодский уездный суд рапортовали в Воронеж «о дерзостных противу того суда поступ­ках» городничего Цветиновича, а замещавший в городнической должности последнего прапорщик Чекрин в том же году прислал ответ Цветиновича «почему он зделался в своем деле судьею и майора Нечаева (уездного казначея - Е. Ш.) взял под арест».

В 1796 г. по неизвестным причинам на конфликт с павловским магистратом пошел городничий Иван Ловейка, который разорвал, поданное к нему от магистрата прошение «об отводе» этому органу места для постройки нового здания. Члены магист­рата, возмущенные таким поступком направили в наместническое правление доношение об этом случае и приложили к тому же «изодранное (городничим - Е.Ш.) сообщение». В том же году Ловейка был отстранен от дел, а его место занял судья уездного суда Павел Черкасов.

Любопытно, что в архивных материалах случаев взяточничества зафиксировано очень мало, но это, конечно, не говорит, что брали и давали взятки соответственно числу указанных в документах примерах.

Итак, связанные с калитвянским и павловским градоначальниками, да и не только с ними события, показывают нам, что «отобранные» наместником кандидатуры, впоследствии утвержденные Сенатом часто оказывались «темными лошадками», имевшими, к сожалению, свои отрицательные стороны, выражавшиеся в «законопротивных поступках». В отличие от земских исправников (глав уездов), которые выбирались, назначенные «сверху» городничие в большинстве своем были посторонними для горожан людьми, тем более что они должны были быть дворянского происхождения.

Говоря о городничих, необходимо сказать несколько слов об их роли в обустройстве присутственных мест (учреждений) и в наполнении штатов. Примечательно, что в годы реализации реформы (1780-1790-е гг.) ощущалась нехватка служебных помещений. Показателен пример с органами управления г. Задонска, в начале 1780-х гг. разместившихся в палатах «тамошнего монастыря». Даже в 1790 г. в последних размещались тюрьма, казначейство и архив.

В 1782 г. городничий г. Купенска Плотников отправил в Воронеж «ведомость для каких присутственных мест сколько покоев назначено, и в которых ныне оные находятся», и просил выслать к нему землемера для составления планов «где какому строению быть». Ливенский градоначальник Протопопов сообщал о «приисканных» «в продаже» для его «квартиры... и казначея три дома», из которых два - в Ливенске, а один - в 10 верстах от города.

В том же году коротоякский градоначальник Писарев просил поместить казначейство в дом, где до этого жил воевода и располагалась канцелярия Капорского пехотного полка. В 1784 г. павловский городничий сообщал, что в его уездном центре нужно выстроить тюремную избу, амбар для соли, городническую канцелярию и выделить для «штатной команды барабан» (кстати, весьма важного атрибута, использовавшего, скажем, для объявления на площадях указов и предписаний губернских и местных властей). «Квартиры присутствующим» отводились городничими (с разрешения наместника) не только в годы начального суще­ствования Воронежского генерал-губернаторства, но даже и в 1790-х гг.

По предписанию статьи 276 «Учреждения для управления губерниями Всероссийской империи» городничим поручалось «смотрение и попечение в городе над казенными строениями», и в первую очередь, это касалось зданий органов власти, которые регулярно ремонтировались, подновлялись (обмазывались глиной) и перестраивались.

Затрагивая вопросы штатного состава присутственных мест, в данном случае городнического правления, отметим, что и здесь нередко случались прогулы служащих, пьянство канцелярских чинов, переводы последних из одного учреждения в другое (например, из нижней расправы к городничему) и прочее.

Необходимыми горожанам территориями являлись выгонные для скота земли. Случалось, что данные площади использовались не по назначению: скажем, в 1792 г. городничий г. Валуйска ответствовал перед наместническим правлением «касательно распахания под бакчи (арбузы – Е.Ш.) выгонной к городу... земли...».

К числу забот городничих относилось множество аспектов, связанных с винокурением, имевшимся на подвластной территории. И здесь, у градоначальников было больше обязанностей, чем прав.

Во-первых, по указам из правления они «вызывали» куда предписано винных поставщиков, «питейным зборам откупщиков» и содержателей, а также осуществляли сыск нарушителей из числа последних для отправки их в судебные органы. Во-вторых, радели о сохранности винных «магазейнов» (складов – Е.Ш.). Так, в 1790 г. коротоякскому городничему было повелено «о печатании (опечатывании – Е.Ш.) тамошнего» склада и «о смотрении во оном вина обще с уездным стряпчим».

В-третьих, городничие извещали членов правления о наличии в своих городах питейных домов. Также градоначальники вели борьбу, как и все воронежские органы суда и администрации (в т.ч. земские суды и уездные стряп­чие), с уже многократно упоминавшимся корчемством (незаконным винокурением), которое в некоторых городах отличалось большим размахом.

Например, в 1784 г. в г. Павловске, по сведениям местного городничего, с первое по седьмое декабря поймали трех «кор­чемников», а в г. Боброве такими нарушителями оказались отнюдь не миряне: дьяк и пономарь, отосланные «для суждения» в уездный суд. «Загадочные» вещи происходили на квартире нижнедевицкого «питейных зборов поверенного» Масалитинова, где июньской ночью посланным от городничего «дозором», были замечены «человек до 10 неизвестных людей». В том же 1784 г. «в нечинении вывоза вина зделались ослушными» купенские «обыватели Венецкой с товарищи», доказывая, что «им в торге вином никогда запрещения не было», за что и были отправлены в суд для разбирательства.

В общем, городничие проявляли заботу не только о государственном интересе, но и о собственно городском насе­лении, что и предписывалось статьей 255 указа 1775 г. Нередко градоначальники просили наместника продлить сроки ви­нокурения для местных жителей. Например, такое «доношение» сделал в 1782 г. городничий г. Бирюча Поспелов. В 1784 г. валуйский городничий, говоря о причине «уменьшения в продаже питей», называл наложенные вновь на однодворцев «приба­вочные подати».

Нарушения в деле винокурения совершали не только собственно производители и потребители спиртного - «питухи» (кстати, последние за употребление корчемного вина, по закону, также подлежали ответственности), но и рассматриваемые нами «фигуры» местного управления: в 1790 г. наместническое правление потребовало от ливенского городничего прислать ответ, поче­му «повеление» наместника В.А. Черткова «косательно да запрещения излишнего винокурения» до сих пор не выполнено.

Почти схожие с вышеописанными функции осуществляли городничие в отношении обеспечения населения столь важным продуктом - солью: вызов соляных подрядчиков, «охочих людей к воске и ломки соли» и т.д.

В начале 1780-х гг. ряд городов наместничества (Острогожск, Калитва, Богучар) испытывали недостаток или полное отсутствие соли, в связи с чем, градоначальники просили доставить ее из более обеспеченных мест (Павловск, Коротояк), что и было сделано. О ценах на соль правление узнавало, в том числе, и из рапортов городничих (1781 г.): так, например, пуд соли в Богучаре и Калитве стоил 45 копеек, а в Острогожске на три копейки дороже, при этом калитвянский градоначальник считал такие расценки недешевыми.

Занимались городничие, совместно с другими служащими присутственных мест, «смотрением» не только за винны­ми, но и за соляными и хлебными «магазейнами» и прочими казенными постройками: выбором места для сооружения объекта, прочностью постройки, сохранностью ее содержимого, регулярным ремонтом, перевозкой строений в иные населенные пункты, покупкой в казну чужих изб и помещений.

Если речь зашла о строительной деятельности, то в этой сфере городничие также выполняли ряд функций: городничие следили, дабы обывательские дома сооружались согласно «учиненным» землемерами (ар­хитекторами) планам; собирали с населения деньги на постройку различных объектов (складов, государственных учреждений, сараев, торговых лавок и т.д.). Вообще, судя по архивным материалам, значительную часть времени у воронежских городничих занимали дела, связанные со строительной деятельностью и содержанием городских построек.

Статья 269 «Учреждений для управления губерниями…» 1775 г. предписывала «смотрение иметь» за улицами и мостами. Возведение последних получило новый импульс в начале 1780-х гг., когда во многие города губернии присылались «знающие архитектуру люди». Мосты сооружали из камня и дерева, которого часто не хватало, поэтому городничие обращались к наместническому правлению с просьбой получать древесину из казенных лесов (например, в Беловодске). В 1790 г. острогожский градоначальник пытался через губернских властей привлечь к постройке новых мостов на р. Тихой Сосне местные думу и магистрат. К слову, городничие ведали не только мостами, но и «перевозами» через речные преграды. Так, в 1782 г. задонский городничий Волосатов просил правление подключить к работам на донской переправе как горожан, так и жителей ближайших селений.

Приведенные выше примеры забот городничих, связанных с эксплуатацией и ремонтом казенного имущества ярко свидетельствуют об отсутствии у градоначальников средств для содержания этого имущества. В связи с чем и появлялись подобные обращения с просьбами о выделении рабочей силы.

Исправные дороги и мосты, наличие складских помещений, удобное месторасположение города и иные факторы, безусловно, способствовали развитию торговли в уездных центрах. Градоначальникам из Воронежа посылались регламенти­рующие торговую деятельность указы: например, «о держании (соблюдении – Е.Ш.) правил в торговле проезжающим земледельцам съясными припа­сами городского положения» (Острогожск, 1790 г.), о переносе созданных для торговцев во время ярмарок «шалашей» (Задонск, 1782 г.) и другое.

Со своей стороны, городничие были не только исполнителями воли губернских чиновников, но и сами направляли инициативные предложения, связанные с торговлей в их населенных пунктах. Так, в 1792 г. богучарский городничий просил повеления «производить торг» в его городе павловским купцам, за неимением в Богучаре представителей купеческого сословия, а в 1795 г. подобное прошение поступило уже в отношении возмож­ности вести торговлю войсковым жителям, т.е. мы видим неустанные попытки развить торговую деятельность, приносившую немалые доходы и, кроме того, позволявшую местным жителям приобретать необходимое в своем городе, а не отправляться за покупками, например, в Павловск. В 1794 г. бобровский городничий Лосминский самовольно разрешил воронежскому купцу Михаилу Ляпину «с товарищи» содержать в городе трактиры, за что после был вынужден отчитываться перед наместническим правлени­ем.

Важным заботой городничих, можно даже сказать очередной головной болью, являлся контроль за выполнением горожанами постойной повинности, т.е. обеспечение жильем и пропитанием солдат и офицеров воинских частей, расквартированных в городах и окрестных селах. На наш взгляд, в связи с этим следует выделить ряд основных моментов, отраженных в циркулировавшей между наместническим правлением и городничими документации.

Во-первых, градоначальники должны были с помощью населения обеспечить военнослужащих жилыми помещениями, что предписывалось по указу «Учреждения для управления губерниями…».Уездные чиновники от такой «участи» освобождались, например, в 1782 г. бобровский уездный заседатель Дугин просил «о своде дому его от постою».

Вторым моментом было снабжение полков всем необходимым (питанием, дровами и прочим), что вызывало у горо­жан почти протестные настроения: в том же 1782 г. жители г. Боброва «не согласились» обеспечивать продовольствием две роты Вятского полка, а воронежский исправник Зубрицкий и коротоякский городничий Писарев рапортовали, «что тамошние жители к продовольствованию квартирующих у них военнослужителей не приступили». Хотя городничим и предписывалось указами «о соглашении жителей» (т.е. при согласии горожан) выделять военным «провиант и фураж», горожане, как указано выше, особо к этому не стремились.

Для хозяйственных нужд полки обеспечивались дровами, на покупку которых, согласно «Учреждениям для управления губерниями…» им целенаправленно выделялись денежные средства. В 1782 г. бобровский городничий Лосминский писал наместнику о том, что расположен­ному в городе Нарвскому полку «для дров квартир» был «назначен» имевшийся неподалеку лес и что «жители (при заготовке – Е.Ш.) … дров весма отягощаются» вследствие чего просил «иметь привоску дров» из сел, где полк не расположен.

Проблемой для г. Беловодска являлся расквартированный Таганрогский полк. Городничий Батурин сообщал в Воронеж о высокой для горожан цене на дрова и что горожане «разныя исправляют казенныя надобности», «да и квартир по чинам нет», вследствие чего спрашивал «выводить» ли из домов «хозяев» для расположения офицеров и откуда брать лес на дрова и постройку конюшен.

Очевидно, что на питание военных уходили значительные городские запасы. Например, в 1779-80 гг. в г. Боброве, где располагался штаб Вятского пехотного полка количество использованного «казенного питья» (спиртного) превысило запланированное.

Прохладное отношение горожан к выполнению указаний властей по материальному обеспечению воинских частей объяснялось еще постоянными наглыми выходками со стороны военных. Так, в 1782 г. острогожский городничий писал в Воронеж о самовольном «захвате» «военнослужителями» одноименного полка квартир и о «причинении» населению «притеснений», а за год до этого городничий просил судить военным судом «злодея» гусара Исменкова, чтобы остальным военным неповадно было, и вскоре дело направили в острогожский уездный суд.

Чиновники в губернском центре и на местах контролировали перемещения полков для расквартирования внутри губернии, о чем говорят рапорты городничих и земских исправников (глав уездов) следующего содержания: такой-то полк «из города высту­пил» или через него «препровожден» и «жителям обид никаких причинено не было».

Итак, в отношении воинских команд городничие выполняли две главные обязанности, закрепленные в указе 1775 г.: обеспечение их квартирами вместе с фуражом и провиантом, а с другой стороны надзирали за недопущением притеснений и обид городским обывателям, хотя это им не всегда успешно удавалось. Однако в стремлении наказать виновных воронежские городничие действовали вполне решительно. Добавим, что градоначальники по указаниям наместнического правления обеспечивали «препровождение» по городу набранных рекрут и активно включались в сыск и поимку в случае побега последних (как, впрочем, и иных беглых из числа разных прослоек крестьянства, цыган, малороссиян и т.д.).

Одна из статей «Учреждения для управления губерниями…» предписывала градоначальникам «имать воров». Примечательно, что в начале 1780-х гг. некоторые городничие, например, валуйский, просили прислать «законы» «о ворах и мошенниках». Очевидно, что городничие выискивали преступников не только с помощью своих «команд», но к поиску «злодеев» привлекались члены местных судов и другие органы власти.

Вообще, в местном архиве сведений о ворах и прочих нарушителях спокойствия в уездных центрах встречались реже, чем, скажем, в уездах, но это, впрочем, и понятно - обширные территории округ давали больше возможности скрыться в отличие от густонаселенных городов, да еще со средоточением там полиции и властей в целом.

Пойманные и посаженные в тюрьму «злодеи» входили в своеобразную «категорию» населения - колодников, с которыми городничих связывали определенные обязанности, такие, например, как обеспечение подвод и конвоев для «проводников» колодников; сообщения в Воронеж о числе необходимых для содержания преступников кандалов; «истребование» по велению наместника денег от казенной палаты на строительство тюрем; сыск бежавших колодников; выделение продовольствия и дров для обог­рева тюрем; при необходимости задействование в караул при тюремных избах местных жителей.

В порядке вещей, городничие должны были выполнять не только рутинную работу, но и быть готовыми к таким чрезвычайным ситуациям как пожар, падеж скота, массовые людские заболевания - эпидемии, а также природные катаклизмы.

На случай возгорания чего-либо в городе городничим предписывалось делать «заливные трубы» (пожарная труба, в которой один конец «заливной», а другой - «наборный» - Е.Ш.), следить за исправностью пожарных бригад: наличием быстрых, здоровых (не хромых) лошадей, исправных бочек для воды, кожаных ведер. Противопожарные меры считались одними из ос­новных забот градоначальников, так как почти все строения в воронежских городах были деревянные и, в случае возгорания, пожар быстро распространялся. Так, в 1789 г. от пожара выгорел почти весь город Коротояк (в результате чего погибло 3 человека, сгорело 295 жилых домов, казенный питейный дом, церковь, здания, в которых располагались коротоякские судебные ор­ганы). В 1793 г. вследствие умышленных поджогов пострадал город Павловск, а спустя два года в нем сгорел «Адмиралтейский приказ» (учреждение, ведавшее строительством флота).

Из-за недостатка кормов и сильных холодов зимой 1780-81 гг. в Беловодском уезде пало большое количество скота: в городе - 1107 голов рогатого скота, 30 лошадей, 934 овцы, а в уезде - соответственно, 13891, 219 и 19 249. При появлении заразной болезни среди животных даже в одном селе, наместническое правление немедленно оповещало об этом не только городничего этого уезда, но и чиновников соседних округ. Помимо этого, «палых скотов» градоначальники, согласно «Учреждениям для управлении губерний…», должны были зарывать в глубокие ямы и засыпать землей. Однако жители нередко поступали про­ще - сбрасывали туши в водоемы, как, например, имело место в начале 1790-х гг. в том же Беловодске. В связи с чем наместниче­ское правление строго приказывало городничим следить дабы такого впредь не допускалось.

Немалой напастью на сельскохозяйственные угодья воронежских обывателей особенно южных уездов являлась регулярно появлявшаяся в городах и весях саранча, на уничтожение которой городничими направлялись специальные «каманды». Так, в 1781 г. беловодский городничий информировал об истреблении «новоотродившейся в городских дачах саранчи» силами 400 человек вместе со штатным офицером.

Мониторингом распространения людских эпидемий занимались все местные власти, в том числе и городничие, при­сылавшие рапорты о том, что «в их местах обстоит благополучно». Действия градоначальников при появлении «прилипчивых болезней» обстоятельно прописаны в двух статьях «Учреждений для управления губерниями…».

И, наконец, чего не мог предугадать человек того времени (разве что по народным приметам), так это надвигавшиеся природные катаклизмы. Например, сильный циклон обрушился в июне 1784 г. на юго-западную часть Воронежской губернии: «...16 числа пополудни во втором часу с великом дозжем и громом был град, кои были величиною с лесное яблоко» - писал в своем рапорте ливенский городничий, а беловодский градоначальник сообщал об убитом «большой» грозой жителе.

Абсолютно необходимой для нормального функционирования губернской бюрократической машины являлась почтовая служба, некоторое расширение сети которой в воронежском крае происходило как раз в конце XVIII века, с момента появления наместничества: строились или покупались помещения для «почтовых экспедиций» (Павловск, Ливенск, Задонск, Острогожск и другие), увеличивался их штат и количество почтовых лошадей. Некоторые городничие были заинтересованы в открытии «почт» даже в некоторых селах своего уезда. Так, в 1784 г. павлов­ский градоначальник Толмачев просил наместническое правление учредить почту в слободе Николаевке, располагавшуюся в 20 верстах к югу от города, а купенский городничий - в 1790 г. в слободе «Волосной Балаклейке».

«Особые отношения» с Харьковской губернией, входившей до 1787 г. в состав Воронежского наместничества, пред­полагали интенсивную переписку между «тамошними властями» с наместником, резиденция которого находилась в Воронеже. Поэтому в 1781 г. губернатор Потапов сообщал генерал-губернатору Е.А. Щербинину о даче им коротоякскому, острогожскому и бирюченскому городничим предписаний, касающихся учреждения еженедельного почтового сообщения «из Воронежа в Харь­ков». Почту (почтовых лошадей) в городах содержали не только желающие из числа местных жителей, но и сельское население (в основном однодворцы).

Завершая обзор деятельности городничих Воронежской губернии конца XVIII века несколько слов стоит сказать и городничих г. Воронежа, которые тогда как и везде в губернских центрах России назывались комендантами.

Коменданты или начальники гарнизонов был подчинены военному ведомству, на них же возлагалась и гражданская власть. В главном документе административной реформы Екатерины II «Учреждения для управления губерниями…» отсутствуют специальные статьи, посвященные непосредственно правам и обязанностям комендантов, в связи с чем становится очевидным совпадение компетенции городничих и комендантов. Однако, не смотря на это, подведомственность последних Военной коллегии, а также ряд особенностей, которые имели губернские города в силу их статуса все же предполагали наличие в деятельности комендантов некоторых характерных, отличительных черт.

Главной задачей комендантов как чиновников местного управления было обеспечение силами подчиненных им солдат охраны государственных учреждений. Кроме того, военнослужащие, приданные полицейским органам, участвовали в проведении следственных мероприятий и конвоировании заключенных. Особо важной функцией комендантов являлась пересылка в Сибирь осужденных, следующих через наместничество на каторгу или поселение. В городах, куда были назначены коменданты, в их ведении находилась тюрьма.

Воронежские коменданты П. Костромитинов, А.И. Хрущев, Лизакевич, П.А. Сандбергявлялись важными информаторами намест­нического правления: ими, к примеру, присылались ведомости социально-экономического характера. Как и в других городских поселениях особое «смотрение» градоначальники имели за винокурением, продажей спиртного и сопутствующих этой сфере вопросов. В данном отношении можно выделить три основных направления деятельности комендантов (которые схожи с мероприятиями остальных городничих): первое - «вызов желающих» к винокурению и т.д.; второе - обеспечение людьми при необходимости «своза» вина в какой-либо отдаленный город; третье - регламентирующее порядок покупки спиртного.

Активно участвовали коменданты в делах, связанных с финансами, например, взыскание «вексельных денег». Также комен­дант предоставлял людей «для своза казны».

Наблюдение за строительным процессом в Воронеже в течение последней четверти XVIII века составляло одну из главных обязанностей комендантов. Основываясь на ряде архивных материалов, позволим себе выделить основные типы объектов, сооружавшихся или ремонтировавшихся в то время: 1) жилые дома; 2) починка присутственных мест, 2) мостовые пере­ходы; 3) пристани; 4) другие постройки.

Защита населения от обид со стороны разных лиц возлагалась и на коменданта. С другой стороны, различного рода происшествия и проступки самих горожан были в центре внимания главы губернского города. В случае надобности градоначальники могли «иметь смотрение» за отлучками местных чиновников.

В отношении содержания преступников воронежские коменданты выполняли идентичные обязанности, что и их коллеги из других городов губернии. Другое дело, что воронежский острог был крупнее всех остальных. Во-первых, следовало регулярно снабжать колодников дровами и питанием, а также медикаментами. Во-вторых, предоставлять конвой или подводы для препровождения своих или транзитных колодников (например, из Тамбова) в места их принудительной работы (скажем, на Днепровскую линию). В-третьих, коменданты должны были надзирать и за «выводом колодников в мир» «для испрошения милостыни с наложенными на шею цепями с замками», тем самым, продолжая практику самосодержания (теперь уже частично) предыдущих столетий. Кроме того, заключенные под стражу являлись дешевой, а иногда бесплатной рабочей силой, использовавшейся гра­доначальниками по-своему усмотрению (конечно, сообразуясь с нуждами города).

Для исполнения решения суда о смертном приговоре палачей в уезды в основном вызывали из Воронежа; такие указы наместническое правление посылало комендантам лично. Вероятно, что губернский город был едва ли не единственным местом, где имелся или имелись «заплечные мастера», набиравшиеся из числа изъявивших желание преступников.

Сходно всем остальным городничим воронежским комендантам предписывалось заниматься сыском и поимкой беглых (в т.ч. рекрут). И, наконец, «смотрение» за почтовой связью также входило в перечень дел воронежских градоначальников.

Итак, мы с вами узнали немало фактов из деятельности городничих одного из центральных регионов нашей страны – Воронежского края. Конечно, воронежские градоначальники чем-то похожи на своих коллег из других российских губерний того времени… Но каждый из них был личностью, о которой можно говорить отдельно. Если сравнить должности городничих тогда и сегодня, то, конечно, сложностей в работе нынешних мэров гораздо больше, но им, уже не надо лично организовывать поиск беглых крестьян и преступников, участвовать в подсчете казенных городских доходов, следить за рождаемостью, принуждать к выплатам штрафов и собирать деньги на городские постройки, «иметь смотрение» за поведением других чиновников и жаловаться на них вышестоящим властям, и уж, конечно, редко мы слышим, чтобы градоначальники в наше время собственноручно били горожан, в отличие от случаев дачи или получении взятки…

Сейчас никто из градоначальников самолично не заботится о снабжении населения вином, хлебом и солью, не опекает преступников и следит за исправностью тюрем, не пресекает незаконное производство спиртных напитков, и не занимается расквартированием воинских полков, чему уж точно позавидовали бы их коллеги из XVIII века!

Да, обязанностей у городничих было много, а вот средств к их исполнению – наоборот, не хватало, поэтому и приходилось изыскивать пути финансирования общегородских мероприятий и привлекать к различным физических работам горожан. Но с другой стороны, это способствовало постепенному сплочению городских обывателей, и нередко последние объединялись с городничими в отстаивании своих интересов перед губернскими властями.

Воронежские градоначальники конца XVIII века не являлись простыми и безгласными исполнителями повелений местных и центральных властей: нередко они проявляли собственную инициативу, и что, немаловажно, к их предложениям прислушивались на губернском уров­не, и в большинстве случаев претворяли последние в жизнь.

Заметим также, что компетенция городничих была гораздо шире указанных в законах полномочий и поэтому зачастую было трудно однозначно оценить поступок чиновников – легальный он или нет? Однако, не смотря на такие недостатки, законодательство Екатерины II в своих основных положениях старалось отражать идеи Просвещения и всячески поощрять градоначальников следовать им. В этом плане многие воронежские городничие могут послужить для нас примером истинного государственного служения.

Список источников и литературы

  1. Государственный архив Воронежской области. Фонд И-14 (Воронежское наместническое правление). Оп. 1. Д. 20, 34, 35, 37, 124, 125, 140, 141, 212, 214, 215, 266, 268, 295, 306.
  2. Государственный архив Воронежской области. Фонд И-257 (Павловский городской магистрат). Оп. 1, д. 370, 423.
  3. Описание Воронежского наместничества 1785 года / Ответ. ред. В.П. Загоровский; Археограф - сост. Т.Б. Ананьева. - Воронеж. Изд.: ВГУ, 1982. -148 с.
  4. Полное собрание законов Российской империи: (Собрание 1-е. С 1649 по 12 дек. 1825 г.): в 45 т. - СПб.: Тип. II Отд - ния Собствен. Его Император. Величества канцелярии, 1830. Т. 20. № 14392.
  5. Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России / П.Г. Рындзюнский. - М: Изд-во Академии Наук, 1958. - 559 с.
  6. Середа Н.В. Документы Госархива Тверской области о городской реформе Екатерины II / Н.В. Середа // Отечественные архивы. - 2005. № 3. - С. 32 - 39.
  7. Середа Н.В. Реформа управления Екатерины Второй: источниковедческое исследование / Н.В. Середа. - М.: Памятники исторической мысли, 2004. - 446 с.
  8. Хохолев Д.Е. Управление Пермским наместничеством (1780-1796 гг.): Дисс. … канд. ист. наук / Д.Е. Хохолев. – Екатеринбург, 2003. – 169 с.

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации № 11-рп от 17.01.2014 г. и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский Союз Молодежи»

Go to top