Александрова Н.А.

Во второй половине XIX века в Московской губернии возникло удивительное место, где все последние десятилетие уходящего века и наступающего XX было отмечено ожившим интересом к русскому искусству при содействии целой плеяды художников: Ильи Репина, Василия Поленова, Валентина Серова, Михаила Врубеля, Константина Коровина и многих других. Это всем известная усадьба Абрамцево, жизнь которой неразрывно связана с историей семейств Аксаковых и Мамонтовых.

В этой усадьбе уже в начале XX века не только пропагандировалось русское искусство, но и параллельно шло собирательство предметов старины – резьбы по дереву, кости, шитья, лепки, живописи. Еще при своих жильцах небольшие комнаты абрамцевского дома превратились в своеобразный музей русского искусства. Здесь были собраны резные узорчатые подзоры изб, наличники окон, задки телег, резные и разрисованные донцы, братины, чаши, резные в дереве и вылепленные из глины игрушки, вышивки, полотенца, набойки, то есть все области русского декоративно-прикладного искусства, собиравшиеся во время поездок и экспедиций, предпринимавшихся обитателями усадьбы.

В доме находилась огромная коллекция работ художников, живших в Абрамцеве, и самого хозяина – Саввы Ивановича Мамонтова. В многочисленных папках хранились рисунки, которые не только отражают различные этапы творчества художников, на этих эскизах и картинах запечатлено Абрамцево и его окрестности тех времен, а также жители и гости усадьбы.

Уже тогда усадьба Абрамцево стала известна как центр собирательной деятельности, где одновременно происходит оживленная деятельность выдающихся мастеров живописи начала XX века.

Сейчас же для одних Абрамцево тихий уголок, где можно спокойно провести свободное время, подышать чистым воздухом, отдохнуть физически и духовно. Для других это возможность узнать о быте русской усадьбы XIX – начала XX века, о жизни и творчестве писателей и художников, об истории декоративного искусства. И все это благодаря ныне существующему Государственному историко-художественному и литературному музею-заповеднику «Абрамцево».

Но мало кому известно, что музей создавался не просто, и вся его история и судьба, также сложна и трудна, как судьбы жильцов и хозяев, проживавших в усадьбе на протяжении многих лет.

Очень долгие годы, вплоть до последних десятилетий XX века, отсчет музейной жизни в абрамцевской усадьбе велся с 1948 года, а предшествующие годы были преданы забвению. Связано это было с именами тех, кто организовывал музей в первые послереволюционные годы.

В то мятежное время инициатором создания музея стала младшая дочь Мамонтовых – Александра Саввишна, благодаря которой сохранилась усадьба, уцелев в самые тяжелые годы революции и гражданской войны.

Об Александре Саввишне практически ничего не написано, за исключением небольших воспоминаний тех, кто был с ней весьма близок. А ведь именно она взяла на себя нелегкий труд оберегать и сохранять абрамцевский дом, который был ей очень дорог.

Александра Саввишна была младшей дочерью в семье Саввы Ивановича и Елизаветы Григорьевны Мамонтовых. Она появилась на свет 3 мая 1878 года в Абрамцеве и вся дальнейшая жизнь ее была связана с этой усадьбой. Здесь она училась живописи у Валентина Серова и Константина Коровина, принимала участие в домашних спектаклях.

Сюда же, в Абрамцево, пришла печальная весть в декабре 1907 года о смерти ее родной сестры Веры, знаменитой «девочки с персиками» и Александра Саввишна с этого времени становится верным другом и добрым воспитателем трем ее детям – Юше, Лизе и Сереже Самариным.

К концу памятного 1917 года Александра Саввишна уже почти десять лет руководила имением, принадлежавшим прежде ее матери, Елизавете Григорьевне, которую она потеряла в 1908 году. Ей очень хотелось сохранить тот дом, который дал столько радости и тепла не только семье Мамонтовых, но и многим людям, бывавшим в Абрамцеве, а это художники, литераторы, музыканты, актеры.

В то тяжелое послереволюционное время Александра Саввишна не была уверена, что усадьбу удастся сохранить, тем более что все вокруг уничтожалось с особой жестокостью, а она одна осталась в опустевшем доме, ведь в марте 1918 года не стало ее отца.

В то время Александра Саввишна написала трогательную сказку-быль, повествование в которой ведет печь-лежанка. Та знаменитая изразцовая лежанка работы Михаила Врубеля, главное назначение которой давать тепло дому и живущим в нем людям. Фантазия Александры Саввишны вселила в эту печь душу дома, именно в ней сосредоточились мысли о его прошлом и будущем. Голосом доброго «домового» рассказывает она в назидание будущим поколениям о духовных сокровищах, всегда бывших достоянием этого дома.

Так сложилось, что вся дальнейшая жизнь Александры Саввишны была, как в этой сказке-были, посвящена хранению души абрамцевского дома.

Но тогда в 1918 году всех охватывал страх, безнадежный страх перед неизвестностью и общее состояние обреченности. Как впоследствии объяснял Федор Дмитриевич Поленов, Александра Саввишна «всегда находила силы верить и надеяться». Она надеялась и когда не было средств к существованию, и когда арестовывали, всегда, при любых обстоятельствах, она надеялась и верила только в лучшее.

Вот что пишет о том времени в своих воспоминаниях дочь Веры Саввишны Мамонтовой – Елизавета Александровна Чернышева-Самарина:

«Была осень 1918 года. Рушились старые устои. Страшно было в старом Аксаковском доме в темные осенние ночи, когда яркими кострами горели ближайшие помещичьи усадьбы. Мы, стоя около абрамцевского дома, с трепетом смотрели на эти пожары, и сердце сжималось от мысли, что, может быть, завтра будет пылать и наш милый очаг...».

Незадолго до этого ученый и богослов Павел Александрович Флоренский пишет письмо Александре Саввишне для поддержания ее духа в таком не легком деле, как сохранение не только своего дома, а центра русского искусства:

«С грустью я получил сегодня после обедни Ваше письмо. Вы пишите о своей апатии, даже о своем равнодушии к тому, над охранением чего стояли столько времени […] Я уверен, что худшее еще впереди, а не позади, что кризис еще не миновал. Но я верю в то, что кризис очистит русскую атмосферу, даже всемирную атмосферу, испорченную едва ли не с XVII века. Тогда «Абрамцево» и Ваше Абрамцево будут оценены; тогда будут ходить и беречь каждое бревнышко Аксаковского дома, каждую картину, каждое придание в Абрамцеве… И Вы должны заботиться обо всем этом ради будущей России, вопреки всяким возгласам и крикам…».

В сентябре 1918 года от Отдела Изобразительных Искусств Наркомпроса «находящийся в Московской губернии Дмитриевского уезда при Абрамцевских столярных мастерских дом, имеющий историческое значение, как принадлежащий русскому писателю Аксакову, в настоящие время являющийся хранилищем литературно-художественной ценности и различного рода принадлежностей художественно-промышленного производства» получил охранную грамоту. В ней же указывалось, что «ответственным хранителем всех ценностей поручается быть Александре Саввишне Мамонтовой».

Случилось это благодаря Комиссии по охране Троице-Сергиевой Лавры, в которой тогда работал целый ряд выдающихся людей, а возглавляли ее Юрий Александрович Олсуфьев и Павел Александрович Флоренский. Именно они приняли самое деятельное участие в хлопотах о взятии Абрамцева под охрану, а также практически помогли создать экспозицию и открыть музей.

С этого момента на плечи Александры Саввишны легли заботы по организации музея и сохранения наследия Аксаковых, Мамонтовых и многих выдающихся личностей, бывавших в Абрамцеве.

Александрой Саввишной был подписан акт о приеме на хранение четырех комнат дома, картин, скульптур, мебели, книг по искусству, образцов деревянных и керамических изделий. Этот акт давал первую надежду на то, что абрамцевский дом сохранится.

Вот как об этом пишет Елизавета Александровна Чернышева-Самарина:

«В 1919 году состоялось постановление Совнаркома о преобразовании Абрамцева в музей. 12 октября подписан акт о снятии печатей с дверей комнат, флигеля, художественной мастерской и о сдаче всех помещений и предметов под охрану и попечение А.С. Мамонтовой. Ранней весной приехал П.П. Кончаловский с сыном Мишей … и вместе с Александрой Саввишной, назначенной «хранителем» музея (так тогда именовали директора), начали подготовку музея к открытию. Работа закипела. Изменяли экспозицию, хоть и незначительно, но очень существенно применяясь к предстоящему потоку посетителей. Впервые был окончательно оформлен кабинет С.Т. Аксакова, который и всегда при Мамонтовых был полон воспоминаниями об Аксаковых; в старом книжном шкафу стояли книги Аксаковых и их современников. Это было то, что очень ценила и берегла Елизавета Григорьевна.

Составлен был первый план ведения экскурсии, и весной 1920 года без всякой помпы музей был открыт.

Перестройка еще недавно жилого дома произошла как-то безболезненно просто. Но, конечно, музей по своему складу был крайне примитивен. Штат музея состоял из хранителя, уборщицы, сторожа …

Хранитель был и административное лицо, и экскурсовод, и бухгалтер. Экскурсии водили все, кто мог помочь в этом деле».

Как это не странно, но в усадьбе сложился очень демократичный стиль управления музеем. А суть этого управления была основана на русской традиции воспитания, когда старшие по должности не гнушаются работы младших и выполняют ее также кропотливо и профессионально, как и ту работу, которая полагалась только старшим. Это порождало среди членов небольшого коллектива чувство уважения и возможность руководства без принуждения.

Именно о таком способе взаимоотношений говорится в Поучении Владимира Мономаха:

«Дети мои или иной кто … не станет лениться, а будет трудиться.

[…]

Ибо как Василий учил, собрав юношей: иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: “Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свиреповать словом, не хулить в беседе … глаза держать к низу, а душу ввысь, избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью, но во что ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от Бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится”…».

И несмотря на то, что Поучение появилось на свет еще в начале XII века, но именно его основы лежали в особенностях воспитания Александры Саввишны. Эти правила, усвоенные еще в раннем детстве от отца и матери, на их собственных примерах, и вера в Бога помогали не только в сохранении абрамцевского дома, но и объединении вокруг него удивительных людей. А это не только известные личности, но и люди без которых в первые годы музей просто не мог бы существовать. Так Александра Васильевна Бархатова, бывшая экономка Мамонтовых, стала почти на 20 лет хранителем чистоты в музее (в наше время сказали бы грубо – уборщица), а за парком смотрел садовник Марк Алексеевич Редькин, когда-то служивший в одном гусарском полку с Сергеем Савичем Мамонтовым. Кроме них были и другие жители Абрамцева, а также и из соседних деревень, помогавшие музею и помнящие доброту и заботу владельцев усадьбы.

В то время Александра Саввишна уже понимала, что для полноценного развития музея необходимо пополнение коллекции, которая изначально состояла только из обстановки дома и оставшегося в усадьбе наследия Мамонтовых и Аксаковых. Она организовывает формирование коллекции музея не только путем охранения уже имеющих предметов, но и собирательской работы, в которой активное участие приняли эмиссары Отдела по делам музеев и специалисты в области музейного дела.

Владимир Яковлевич Адарюков, опытный сотрудник Румянцевского музея и Музея изящных искусств, занимался комплектованием аксаковского раздела музея и описанием коллекций. Именно он начал составлять первую инвентарную книгу, которая датируется 1920-1921 годами.

Сергей Николаевич Дурылин занимался литературной и художественной летописью Абрамцева, воплощая свои результаты в докладах, которые звучали в стенах Государственной Академии Художественных Наук, а это были сообщения о Гоголе, художниках-передвижниках, о творчестве Нестерова, Васнецова, Поленова и т.д.

Комплектование фондов в начале 1920-х годов это не только разнообразные единичные поступления, как приобретение фотографий и портретов посетителей Абрамцева, сбор сочинений и рукописей членов семьи Аксаковых и их близких друзей, а также и других обитателей абрамцевского дома. Это время было ознаменовано двумя крупными поступлениями, а это приобретение гоголевской переписки и вывоз из Москвы керамических изделий завода «Абрамцево».

Вот как в своем заявлении от 2 августа 1920 года Александра Саввишна пишет о необходимости приобретения майолики:

«Сочетание же всего того, что уже есть в Абрамцеве, того, что явилось следствием художественной жизни усадьбы было бы тогда только закончено и дало бы полную картину, если бы майолики с завода и Бутырской заставы были перевезены и составили бы отдел Абрамцевского музея.

Поэтому я вношу предложение присоединить к коллекциям усадьбы Абрамцево … все то, что осталось в мастерской «Абрамцево» в Москве от того времени, когда заводом руководил Савва Иванович Мамонтов.

Коллекцию майолики предложено выделить в особый флигель при доме, выстроенный в свое время в русском стиле по проекту архитектора Ропета. Оборудование отдела майолик дало бы картину прошлого первого русского керамического завода, руководившегося художественными силами, как Врубель и др.»

С 1920-х годов усадьба Абрамцево стала служить доброму делу просвещения. Экскурсантам с гордостью рассказывали, что здесь Илья Репин написал «Проводы новобранца» и «Не ждали», Виктор Васнецов «Аленушку» и «Богатырей», Валентин Серов первую свою живописную работу – «Девочку с персиками». В Абрамцеве создал свои произведения Сергей Тимофеевич Аксаков, а Николай Васильевич Гоголь работал над вторым томом «Мертвых душ». Не удивительно, что поток посетителей с каждым месяцем становился все больше и больше.

Вся тогдашняя деятельность музея была осуществима только благодаря усердию, трудолюбию и вере Александры Саввишны Мамонтовой – главной хранительницы абрамцевского дома. Она своей верой в необходимость сохранения духовных ценностей вдохнула жизнь в музей, который появился на свет в столь смутное время, когда отрицалось все старое. Она смогла, благодаря своему трудолюбию и доброте, объединить вокруг дорогого ей дома столь разных, но столь удивительных людей, многие из которых бескорыстно помогали ей в сохранении того поразительного очага культуры, которым являлся абрамцевский дом.

В июле 1920 году происходит утверждение «в должности хранительницы музея в Абрамцеве» Александры Саввишны, что обосновывается тем, что она «обладает всеми необходимыми знаниями для развертывания столь оригинального музея, имеющего значение памятника русского художественного быта в виде ряда предметов и реликвий от времен кружка «Мира Искусств» … Будучи сама участницей этого кружка, она сохранила ряд мемуаров, связанных с Абрамцевым и могущих оказаться первостепенно важными для раскрытия историко-художественного смысла последнего».

Тогда музейный комплекс состоял из «исторического дома
С.Т. Аксакова, со всей обстановкой той эпохи, а также музей картин, предметов и всего связанного с эпохой возникновения новых течений русского искусства с майоликами и коллекциями старо-русского кустарного дела», обслуживание которого вплоть до конца 1920 года полностью производилось на средства Александры Саввишны. Только с 1921 года начинают поступать средства от государства на различные хозяйственные нужды, а это ремонт главного дома и построек на территории усадьбы, облагораживание парка, а также на пополнение коллекции.

Вся деятельность музея в начале 20-х годов осложнялась тем, что штат музея был утвержден сначала в количестве 6, а впоследствии сокращен до 3 человек.

Так в 1921 году кроме хранителя Александры Саввишны, ее верными помощниками стали двое ее племянников Юрий Александрович и Елизавета Александровна Самарины.

Юрий Александрович служил комендантом, а одновременно учился в Москвена этнолого-лингвистическом отделении 1-го МГУ, а Елизавета Александровна была помощником хранителя. Впоследствии они оба стали музейными работниками: Юрий Александрович трудился научным сотрудником Центрального музей народоведения (позднее Музей народов СССР), а Елизавета Александровна более 25 лет проработала в Государственном музее-заповеднике В.Д. Поленова.

Они не только стали верными помощниками, но и в течение 20-х годов основными экскурсоводами музея, одновременно не забывающими о хозяйственных делах, которых в усадьбе было не мало.

Юре и Лизе, тогда совсем юным, помогал их отец – Александр Дмитриевич Самарин. Бывший предводитель Московского дворянства и Обер-прокурор Святейшего Синода занимался организацией ремонтных работ, водил экскурсии и поддерживал всех от мала до велика, не гнушаясь не какими занятиями.

Вот как выглядит описание музея в годовом отчете Александры Саввишны 1923-1924 годов:

«Музей занимает старинный дом (построенный до 40-х годов
19-го столетия) писателя С.Т. Аксакова, перешедший в 1870 году к
С.И. Мамонтову, который объединил здесь всех выдающихся русских художников того времени. Дом сохранился в том виде, в каком был при Аксакове и Мамонтове. Около дома два флигеля мамонтовского времени: один – бывшая студия для художников, по проекту архитектора Гартмана; другой – бывшая баня, а затем жилой дом в русском стиле по проекту архитектора Ропета. По реке Воре парк с лугом вдоль нее. В парке маленькая каменная церковь в стиле старинных Новгородских церквей, построенная в 1882 году по проекту В.М. Васнецова и отделанная жившими здесь художниками (Васнецов, Поленов, Репин, Неврев, Врубель, Антокольский). В парке же деревянная «Избушка Бабы-Яги на курьих ножках» по проекту Васнецова и 3 каменные бабы, привезенные из Донецкой области […]

Музей занимает хорошие светлые комнаты и, как своим помещением, так и обстановкой, отражает быт прежних владельцев, главные интересы которых вращались в области литературы и искусства […]

В музее 7 открытых зал и 1 запасная. Из числа 7 – одна комната Аксаковская (кабинет писателя), остальные относятся по своему содержанию к периоду Мамонтовского художественного кружка, причем в одной собраны предметы русского народного творчества в области резьбы по дереву и женские вышивки»

Тогда Александра Саввишна активно планировала научные командировки по изучению литературных архивов и народного творчества, собиралась подготовить к изданию путеводитель по Абрамцеву.

Первый ветер перемен подул в 1925 году, когда появилось отношение Наркомпроса в Совнарком РСФСР, где было указано:

«По вопросу о проекте постановления о помещичьих усадьбах […] Наркомпрос отмечает, что в его ведении нет таких усадеб-музеев, в которых бывшие помещики сохранили бы ведение хозяйства и эксплуатацию своих усадеб “под предлогом устройства музеев, охраны памятников старины и проч.”, как сказано в проекте постановления.

Из всего числа усадебных музеев лишь в трех случаях имеет место проживание в музеях усадьбах бывших владельцев или их родственников. Таковы: «Остафьево», «Мураново», «Абрамцево».

Однако, Наркомпрос подчеркивает, что эти совершенно устранены от какого бы то ни было соприкосновения с хозяйственной эксплуатацией усадьбы и оставлены на службе только в качестве крупных специалистов по историко-художественной части. Научная квалификация их во всех 3-х случаях побудила Наркомпрос сохранить их в качестве музейных работников».

И, казалось бы, все в порядке, но в 1926 году жизнь в Абрамцеве резко переменилась.

Осенью 1925 года в очередной раз был арестован Александр Дмитриевич Самарин, и вот как об этом рассказывает его дочь Елизавета Александровна:

«Милое, милое Абрамцево! Мог ли другой дом быть более уютным, родным, теплым, чем этот старый дом! […]

И вот что вспоминаю я сегодня. … Была глухая, темная, бесснежная осень 1925 года. Земля замерзла, но не покрылась снегом. Ночи стали темные и мрачные. В такую ночь раздался резкий стук в дверь дом. Обыск… […]

В этот день вернее, в эту темную, мрачную, ноябрьскую ночь отец ушел из дома навсегда, а для нас ушел из жизни родной, милый Абрамцевский дом. Все, что было после этой ночи, было как бы тяжелым эпилогом нашего милого Абрамцева».

Александра Саввишна была отстранена от должности хранителя и переведена на должность коменданта, а впоследствии арестована.

Не зря воспоминания об этом Елизавета Александровна называет «Конец жизни в Абрамцеве»:

«В начале июля 1926 года до нас дошло известие о крушении Абрамцева. Еще при мне, осенью тетя Шура была отстранена от заведования музеем … Появление нового заведующего было неожиданным. Это был весьма пожилой человек, совершенно чуждый искусству, да и вообще чуждый культуре, но зато ярый атеист, священник, снявший сан и приехавший с Дальнего Востока.

Первое время он опирался на тетушку и от нее черпал кое-какие знания, на которые он был способен. Но наступил момент, когда она стала ему не нужна и 21 мая 1928 года ее арестовали …

После недолго пребывания в Бутырках освободили с обязательством немедленно, не побывав в Абрамцеве, выехать за пределы Московской области … Тетя Шура, выйдя из тюрьмы, уехала к брату своему Всеволоду Савичу в Тульскую область».

А в усадьбе началась первая и, к сожалению, не последняя полоса утрат. Было распродано имущество усадебной церкви, стали исчезать предметы обстановки и быта главного дома, а также стали сноситься или перестраиваться многие постройки на территории усадьбы. Правда сам музей продолжал существовать, его закроют только в 1932 году, а всю обстановку вывезут в Загорск, а уже после войны будет принято решение об открытии музея в усадьбе, что и произойдет в 1948 году.

После своего отъезда из Абрамцева Александра Саввишна и в тридцатые, и в сороковые года избегала бывать в усадьбе. В ней сохранялась только боль, огромная боль о потере «малой родины».

Но все же не задолго до смерти, Александра Саввишна вновь попала в Абрамцево, о чем повествуют воспоминания Федора Дмитриевича Поленова:

«Но была одна ночь (незадолго до ее смерти), которую тете Шуре вновь довелось провести под крышей ее родного дома. Кажется это было связано с юбилеем живого тогда еще дяди Воки. Местом сбора немногих оставшихся близких людей было Абрамцево. Хорошо помню рассказ тети Шуры, как сидела она у открытого окна комнаты второго этажа, а на небе зажигались первые звезды. И она впервые за много трудных десятилетий вновь почувствовала себя в родном доме. Все невзгоды и лишения, которых так много выпало на ее долю, куда-то отошли, стерлись временем. Остался дом, помнящий еще Аксакова, Гоголя, Тургенева, осталась церковь, деревья парка над Ворей, остались эти вечерние звезды. По словам тети Шуры, она была счастлива в эту ночь, счастлива сознанием своей причастности к миру сохраненного Абрамцева, и долго не могла уснуть. Жизнь была прожита не зря, прожита достойно и красиво, каким, впрочем, было все в облике семьи Мамонтовых». Ровно через год, в 1952 году Александры Саввишны не стало.

Александра Саввишна любила Абрамцево, и именно эта любовь в сочетание с верой и добротой помогали ей в том деле, которое оказалось самым главным и самым важным в ее жизни.

На оборотной стороне креста, стоящего на могиле Александры Саввишны Мамонтовой на Беховском кладбище, которое находится недалеко от усадьбы В.Д. Поленова, выжжены две строчки, вместившие всю ее жизнь с радостями и невзгодами, приобретениями и потерями:

И песен небес заменить не могли

Ей скучные песни земли…

Федор Дмитриевич Поленов в своих воспоминаниях о рождении абрамцевского музея и об Александре Саввишне пишет:

«Что помогало ей в те годы на ее крестном пути? Убежден – всегдашняя глубокая вера в Бога и в торжество Его разумного Промысла. И еще доброта. Воплощением доброты была и она сама. Помогала и поддерживала близких по духу людей; в те времена их еще было много, и многие известные имена вплетены в историю Абрамцева тех лет».

Действительно, вряд ли бы Александра Саввишна справилась со столь тяжелым делом одна, но ей помогали родственники, друзья и знакомые и все те, кто понимал необходимость сохранения такого уникального центра духовной культуры как Абрамцево.

Почти за пятьдесят лет до своей кончины, в декабре 1869 года, Савва Иванович Мамонтов начал писать свою биографию, предназначенную для детей и внуков, которая начиналось словами:

«Всякому из нас приходить, одному чаще, другому реже, мысль о том, что придется когда-нибудь умирать и, сказать по правде говорить об этой мысли чуть ли даже не пошло; но все-таки она иной раз так тебя жиганет, что все суставчики заговорят. Живешь, работаешь ли, переработаешь, а в одно прескверное утро снесут тебя при обыденных звуках полуночного клира как нечистоту, как падаль какую за черту города, а там через месяц или, если ты был нужен кому-нибудь ну хоть через год, все таки, имя живое все таки пустой звук и никому из живущих нет до тебя никакого дела; только изредка могильщик встряхнет твои косточки крепким словцом, если какой-нибудь добродетельный потомок твой заказал ему расчищать твою могилу. Ты, кто читаешь, если меня уже нет, если мое вонючее тело уже убрано, - вспомни, что в настоящую минуту я уже маялся тем, что и тебя совершенно также уберут в свое время и ничем ты против меня не в выигрыше. Спеши жить, не упускай случая, что-нибудь лишнее сорвать с жизни!».

Главная заповедь Саввы Ивановича была с достоинством выполнена его младшей дочерью Александрой Саввишной. Она «спешила жить» и, срывая все лишнее, в жизни несла главное, Веру – Веру в Бога и Веру в необходимость сохранения духовных ценностей, которые нужны не только прикоснувшимся к ним, но и всем людям, а в особенности последующим поколениям. Ведь так необходимо знать о том огромном фундаменте духовных ценностей, который оставили нам предшествующие поколения.

Список литературы

1. Абрамцево: материалы и исследования: История музея в документах и фактах 1917-1930 гг. Вып.3. М., 1990.
2. Арзуманова О.И. Савва Иванович Мамонтов, его предки и потомки. – Сергеев Посад, «Абрамцево», 2002.
3. Поленов Ф.Д. Тётя Шура // Отчина. №1. 2002.
4. Поучения Владимира Мономаха // Литература Древней Руси: Хрестоматия / Сост. Л.А. Дмитриев; Под. Ред. Д.С. Лихачева. М., Высшая школа, 1990.
5. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф.799. Мамонтов С.И. Оп.2. Д.2. Автобиография С.И. Мамонтова писанная его рукой.
6. Самарина-Чернышева Е.А. Александр Дмитриевич Самарин // Московский вестник. №3. 1990.
7. Самарина-Чернышева Е.А. Воспоминания об Абрамцеве // Московский вестник. №1. 1990.
8. Самарины. Мансуровы. Воспоминания родных. М., Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2001.

• Доходчиво и интересно о нашем прошлом